Деяния апостолов. Главы 9-28: Историко-филологический комментарий

ἤκουσεν φωνὴν (услышал голос) – ср.: Деян 7:31; 10:13; Лк 3:22; 9:35; Ин 12:28; глагол здесь употребляется с винительным падежом, ниже (9:7) он будет употреблен с родительным. О различии в значении см.: комм, к Деян 9:7.

Σαούλ Σαούλ (Саул, Саул) – Иисус обращается к Павлу по-арамейски (или по-древнееврейски) – это подчеркивается семитской несклоняемой формой имени Саул (שאול), ср.: Деян 22:7; 26:14. Только в истории своего обращения в христианство Павел назван таким образом. Во всем остальном повествовании до того момента, как имя апостола к язычникам меняется на римское имя «Павел», Лука использует грецизированную форму его имени: «Савл» (Σαῦλος).

τί με διώκεις; (что ты меня гонишь?) – Е. Г. Рабинович («Кто ты?» (Деян 9:5) // Древний мир и мы. Петербург, 2003. С. 123-130) предложила видеть в словах Иисуса намек на гомеровский стих: τίπτε με, Πηλέος ὐιέ, ποσὶν ταχέεσσι διώκεις, αὐτὸς θνητὸς ἐών θεὸν ἄμβροτον; – «Что ж ты меня, сын Пелея, быстрыми ногами преследуешь, сам будучи смертным, бессмертного бога?» (слова Аполлона в облике Агенора, обращенные к Ахиллу, Илиада, 22.8-9). По этой интерпретации Иисус хотел дать понять Павлу, что с ним «говорит некто, могущий и осиять его светом с неба, и окликнуть по имени, как Бог Моисея, но при этом намеком на стих Гомера напомнить о своей божественности, как Аполлон». Мне это предположение правдоподобным не представляется: существует радикальная семантическая разница между значениями глагола διώκω в «Илиаде» и в Деян («преследовать» = «гнаться за кем-то» и «преследовать» = «подвергать гонениям»), и поэтому никакой ассоциации со стихом Гомера у Павла возникнуть не могло.

В принципе, вопрос, поставленный Е. Г. Рабинович, вполне закономерен: Гомер был самым читаемым автором античности и входил в школьную программу, так что любому человеку, получившему школьное образование, он был известен. В тексте Луки вполне можно было бы ожидать цитату из Гомера или из Еврипида (ср. комм, к Деян 26:14). В последнее время, однако, предметом особого внимания стали не возможные прямые или скрытые цитаты из того или иного популярного греческого автора, а нечто более радикальное: идея о том, что автор Деяний подражал Гомеру в ключевых сценах своего сочинения, см.: MacDonald D. R. Does the New Testament Imitate Homer? Four Cases from the Acts of the Apostles. New Haven; London, 2003, ср. также: Bonz M. P. The Past as Legacy: Luke-Acts and Ancient Epic. Minneapolis, 2000, где доказывается, что Лука подражал, но не Гомеру, а Вергилию. Мак-Доналд считает Луку изысканным писателем («а sophisticated author») и ставит его как литератора в один ряд с Филостратом, Харитоном, Иосифом Флавием (MacDonald. Op. cit. P. 4). Содержание Деян, с его точки зрения, к истории отношения не имеет: «Лука создал каждую из этих историй (имеются в виду: избрание Матфия на место Иуды в Деян 1:15-26, обращение в христианство центуриона Корнелия в Деян 10:1-11:1-18, прощание в Милете с эфесскими пресвитерами в Деян 20:18-35, спасение Петра из тюрьмы в Деян 12:3-17. – И. Л.) как беллетристику в подражание знаменитым историям в „Илиаде“, не опираясь на предшествующую традицию» (P. 146); «Лука не просто записывал истории, он их сочинял» (P. 147). Доказательства выстраивается примерно таким образом: Агамемнон в «Илиаде» был командующим греческим войском, т. е. военачальником, и Корнелий в Деян был командиром центурии, т. е. тоже военачальником – чем не сходство? Далее, Агамемнон был благочестив и приносил жертвы богам, и Корнелий был благочестив и постоянно молился Богу (правда, тут получается, как признается автор, нестыковка: за Агамемноном числились дурные поступки, вроде принесения в жертву богам собственной дочери, а за Корнелием таких подвигов не водилось, но это мелочи, не влияющие на общую картину). Агамемнон, когда к нему явился посланник Зевса Сон и предрек ему победу, находился на берегу моря около Трои, и Корелий, когда увидел сон, находился в прибрежной Кесарии. И т. д. и т. п. Автор этой экзотической теории и не претендует на научность: «Сравнение литературных произведений – это искусство, а не наука. Я верю, что предложенные мной критерии помогут натренировать глаз, чтобы выявить подражание, но никогда не смогут выступить в роли тестов, чтобы его доказать» – поэтому его жалобы на консервативных критиков, в пух и прах разгромивших его предшествующий опус на ту же тему (только в том случае Гомеру подражал не Лука, а Марк), вполне справедливы: зачем же со свиным (т. е. научным) рылом лезть в калашный ряд искусства.