Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий

Восстановление репутации Деяний как исторического источника связано, прежде всего, с именем сэра Вильяма Митчелла Рамзи, великого английского археолога и блистательного знатока древней Малой Азии. Поначалу Рамзи был верным адептом Тюбингенской школы. Занимаясь изучением географии и истории Малой Азии, он попросту игнорировал раннехристианские исторические источники, в том числе Деяния. «Я прочел много современных критических работ о Деяниях и послушно принял распространенную точку зрения на Деяния как на сочинение, написанное автором II в., который хотел воздействовать на умы современников при помощи придуманного им описания ранней церкви. Его целью было не дать правдивое изложение фактов, относящихся к периоду около 50 г., а при помощи тщательно продуманного изображения событий и людей прошлого повлиять на свое собственное время. Он писал для современников, а не для истины. Его не волновал ни географический, ни исторический фон описываемого периода между 30 и 60 гг. I в. Он думал только о своем времени – 160-180 гг. и о том, как ему изобразить героев прошлого в ситуациях, которые тронут людей его времени»[51]. Позиция Рамзи изменилась радикально, когда, занимаясь исследованием ситуации в районе, который обычно называют Южная Галатия[52], он стал внимательно читать описание миссионерских путешествий Павла в Деяниях. Он не надеялся при этом найти информацию о времени Павла, но рассчитывал вычитать что-либо полезное для II в., т.е. времени, когда, как он считал, Деяния были написаны. Первое, что поколебало убежденность Рамзи в позднем происхождении Деяний, было чтение 14-й главы, в которой Лука рассказывает о том, как жители Листры после исцеления Павлом хромого приняли Варнаву и Павла за Зевса и Гермеса. Рамзи, знатока Малой Азии, поразило точное соответствие деталей в описании Луки тому, что было известно по независимым источникам: так из надписей мы знаем, что хотя пара Зевс-Гермес и встречается в разных частях Малой Азии, но особая концентрация совместных памятников Зевса и Гермеса (под греческими именами скрывались идентифицированные с ними местные боги) была характерна именно для района Листры[53]. Рамзи поставил вопрос следующим образом: если Лука оказался точным в одном случае, то не означает ли это, что он точен и в остальных: «Ни один писатель не является точным случайно или аккуратным время от времени. Он аккуратен благодаря определенной привычке ума. Некоторые люди аккуратны по природе, некоторые по природе рассеянны и неаккуратны»[54]. Соображения такого рода, но главным образом, тщательная проверка информации Деяний там, где такая проверка была возможна, превратила Рамзи в апологета историчности Деяний[55]. В самом деле, точность Луки в деталях поразительна. Так он совершенно правильно называет Сергия Павла, наместника Кипра, проконсулом, что, учитывая изменения в организации управления Кипром, показывает хорошее знание ситуации. Кипр попал под римское владычество в 57 г. до Р. Х.; два года спустя он был присоединен к Киликии, в 27 г. до Р. Х. он стал имперской провинцией и управлялся легатом, но в 22 г. до Р. Х. он перешел под управление сената и соответственно во главе был поставлен проконсул. Магистратов в Филиппах Лука называет στρατηγοί (стратеги), что является греческой передачей лат. praetores (преторы). Правильным титулом для городских магистратов в колониях был duumviri, но колониальные власти, копируя римские традиции, называли себя преторами, и Лука точно передает провинциальную чиновничью манеру повышать свой ранг[56]. Лука знает, что магистратов в Фессалониках называли политархами (Деян 17:6). Это редкий титул, который был в ходу в Македонии и Фессалии. Из 32 эпиграфических свидетельств 18 (а возможно, и 19) приходятся на Фессалонику[57]. Такого рода примеры можно множить. Работа Рамзи оказала очень большое влияние на протестантских исследователей, особенно в Англии и США. В немецкой протестантской науке среди защитников Луки-историка оказались такие крупные исследователи, как Теодор Цан[58], Адольф фон Гарнак[59], и знаменитый историк античности Эдуард Мейер[60]. С тех же позиций выступил и один из ведущих немецких католических специалистов по Новому Завету Альфред Викенхаузер, посвятивший большую работу специально рассмотрению исторической ценности Деяний[61]. Эти исследования изменили во многом ситуацию и сильно потеснили традиционный тюбингенский скептицизм, хотя о полном единодушии среди немецких ученых первой половины XX в. говорить все-таки не приходится.