Деяния Диониса

Ипполито выделяет несколько видов эпиллиев внутри «Деяний Диониса»: эпиллии о девушках, скрывающихся от преследующего их влюбленного (παρθένοι φυγόαεμνοι — Никайя, Авра, Халкомеда, в некотором смысле Бероя; антитезой является брошенная Ариадна); о юношах, которых любит божество (pueri dilecti superis — Ампелоса, Гименей, ср. историю Каламоса и Карпоса); эпиллии о гостеприимцах Диониса (Бронг, Икарий) или наказания нечестивых (ἀσεβεις — Пенфей, Актеон). Особое место занимают рассказ о Кадме, отдельные повести о гневе Геры (Загрей, Семела, Ино и Афамант) и эпиллий о Фаэтоне (последний удобно было бы объединить с эпиллием о Загрее и Тифонией в рубрику «эпиллии о мировой катастрофе»). О том, что Нонн любит повторять свои темы, что, возможно, ни один мотив и образ поэмы не остается без повторения («отражения»), еще пойдет речь ниже.

Барбара Абель–Вильманнс старалась вывести вопрос о композиции «Деяний Диониса» на новый методологический уровень. Статическая композиция — ложное и ненужное понятие; поэму организует не мертвый «план», а метод повествования, Erzählaufbau. Метод Нонна она называет «аналитически–генетическим», соответствующим критерию «пойкилии».

Крупнейший из современных специалистов по Нонну, Франсуа Виан в своем предисловии к фундаментальному изданию «Деяний Диониса»[162] предостерегает как от поиска в композиции поэмы последовательных числовых закономерностей, так и от представления о ней, как о нагромождении плохо связанных элементов или некого текучего повествования, не имеющего общего плана.

Основополагающий принцип «пойкилии» не позволяет ожидать первого: «поэма вызывает в воображении образ гирлянды пестрых цветов, стебли которых сплетаются сложными узорами».[163] Виан напоминает в этой связи нонновские выражения «сплетать песнь» или, даже «смешивать песнь» (μελός πλέκειν, κεράσαι), Нонн специально заставляет не совпадать границы сюжетных эпизодов и границы песен, таким образом часто уничтожая саму возможность арифметических выкладок. Эти композиционные enjambements являются, по мнению Виана, сознательным эстетическим приемом, сходным с пиндаровскими асимметрическими переносами фразы из строфы в строфу; о «гимнической» традиции Пиндара у Нонна будет говориться ниже.

С другой стороны, поэма далека от хаотичности. Два основных принципа накладываются друг на друга в ее строении: «восходящий», т. е. рисующий «восхождение» Диониса на небо, реализацию плана Зевса, и «кольцевой». Композиционной осью поэмы является, согласно Виану, XXV песнь, начинающаяся со второго обращения к Музам, расположенная в «мертвом» эпическом времени (на месте первых семи лет войны, которые поэт отказывается описывать) и посвященная «синкрисису» Диониса с другими великими сыновьями Зевса, элементу схемы Менандра Лаодикейского, специально перенесенному Нонном из конца в середину, а также символическому описанию щита Диониса. Вокруг этой оси некоторые элементы на самом деле отражают друг друга, хоть и не с такой формальной четкостью, как это представлялось Коллару и Штегеманну. «Прото–Дионис», Загрей, отражается в «пост–Дионисе», Иакхе; соответствуют друг другу две счастливые влюбленности Диониса, т. е. сюжеты о Никайе и Авре, которые обе были фригиянками и охотницами, обе были покорены Дионисом сходными способами и обе родили ему детей, причем Телета, дочь Никайи, воспитывала Иакха, сына Авры; отражаются и две «несчастливые» влюбленности, в Ампелоса и в Берою, обе, однако, имевшие великие последствия: открытие винограда и основание прославляемого Нонном Берита. Дважды вакханки спасают войско во время отсутствия Диониса — Амвросия во время его бегства от Ликурга и Халкомеда во время его безумия, дважды Дионис вступает в поединок с вождем–индийцем и поражает его тирсом, в первой половине поэмы Оронта, во второй Дериадея (причем последний поединок и сам дублируется). Юношей–возлюбленным Диониса, подвергающимся опасности, в первой части является Ампелос, во второй — Гименей. Как отмечал Коллар, поэма начинается и кончается «гигантомахией».

Симметрическое отражение возможно не только на уровне сюжета, но и на уровне образных мотивов; так мотивы обожествления Диониса из пророчества Зевса в VII песне, открывающего его судьбу, повторяются в XLVIII, где эта судьба реализуется.[164]

Поэма открывается двумя «гексадами» песен: первые шесть описывают историю семьи Диониса (Кадм, Гармония, Актеон, сюда же относится песнь оЗагрее), вторые (VII–XII) его рождение, воспитание и юность до индийской войны. Завершается поэма также двумя «гексадами», но первый раз это шесть песен, а второй шесть эпизодов; сначала двум эпизодам посвящено по три песни (Бероя — XLI–XLIII, Пенфей — XLIV–XLVI), а потом каждая из двух песен описывает по три эпизода (XLVII — Икарий, Ариадна, Персей, XLVIII — гигантомахия, Паллена, Авра).