Деяния Диониса

Издание Нонна, осуществленное Петром Кунеем (1586—1638), Скалигером и Даниилом Гейнсием, отразило роковой поворот в его восприятии. В своем предисловии Куней так определял поставленную цель: «Поскольку уже давно люди, первые по дарованию и образованию, Ангел Полициан, Марк Антоний Мурет и почти все остальные судили о нем не иначе, как о наилучшем и превосходнейшем писателе, то нужно было показать, что, напротив, его знание вещей отнюдь не велико и что, пускай прочее у него и в избытке, однако умения говорить ему не доставало, равно как и искушенности в подражании».[129] Граф Марселлюс в связи с этим отзывом называл Кунея «Зоилом Нонна».[130]

Даниил Гейнсий (1580—1655), будучи вначале горячим почитателем Нонна, быстро изменил свое мнение; под влиянием Скалигера восхищение сменилось презрением. В 1627 году вышел в свет его «Aristarchus sacer», сопровождаемый «exercitationes ad Nonni in Joannem metaphrasin». Цель этого издания Гейнсий формулирует так: «Если где–либо против верности или правильности речи, или в описаниях времен и мест, или по незнанию греческого или еврейского языков, или философии, погрешил автор, то каждую его ошибку мы без излишней придирчивости, но вместе с тем добросовестно проверили правилами тех, кто писал об этом; если он истолковал что–либо противно издавна утвержденным древними канонам христианской веры, если что–либо по собственному разумению он, человек, как кажется, едва отвернувшийся от язычества и ступивший на дорогу Господа…, ставший наконец оглашенным, или изменил, или добавил, то [эти места] мы ясно отметили».[131]

Во Франции одновременно с Гейнсием, в 1627 или 1628 году Ж. Б. Бальзак (1594 — 1654), один из выдающихся ораторов своего времени, помощник Ришелье, весьма экспансивно характеризовал Нонна: «Этот Нонн был египтянин, и стиль его дик и чудовищен. Это был живописец химер и гиппокентавров. Его мысли — причем я говорю о самых упорядоченных и самых трезвых — выходят далеко за пределы заурядной экстравагантности. В некоторых местах его можно принять скорее за одержимого демонами, чем за поэта; он кажется не столько вдохновленным Музами, сколько гонимым Фуриями».[132] Замечательный отзыв Бальзака звучит почти комплиментом для современного читателя; но для классициста он был приговором.

Этим приговором можно было бы и закончить историю взлета и падения нонновской поэзии в XVI–XVII веках; хотя Каспар Урсин в 1667 году в Гамбурге опубликовал работу под названием «Нонн снова в живых»,[133] направленную против «Aristarchus sacer» Гейнсия, она не смогла изменить сложившееся о Нонне мнение: Рене Рапен (1621—1687) в своих «Reflexions sur la poétique»[134] нашел многочисленные недостатки в нонновской технике стихосложения и назвал стиль Нонна темным и запутанным; Вавассор (1605—1681) считал язык Нонна напыщенным, не в меру натуралистичным, чересчур страстным и не имеющим границ;[135] Олав Боррих (1626—1690) ценит в поэмах Нонна его усердие и тщательность, которые, как он считает, заслуживают должного уважения, в остальном же соглашается[136] с Фоссием (1577—1649) в том, что у Нонна «речь часто дифирамбична»,[137]что для «Деяний Диониса» может быть извинительным, но совершенно не соответствует содержанию парафразы.[138]

* * *