Деяния императора Людовика

19. Возвращаясь оттуда, государь император прибыл в свою резиденцию в аахенском дворце. День ото дня он укреплялся в святых добродетелях, которые было бы долго исчислять. Он был среднего роста, имел большие и светлые глаза, ясный лик, длинный и прямой нос, не слишком толстые, не слишком тонкие губы, крепкий торс, широкие плечи, очень сильные руки, так что никто не мог с ним сравняться ни в стрельбе из лука, ни в метании копья: руки его были длинны, пальцы прямые, ноги длинные и относительно тонкие, ступни большие, голос мужественный. В греческом и латинском языках он был весьма сведущ, впрочем, по-гречески он мог лучше понимать, нежели говорить[84]; на латыни же он мог говорить так же, как на родном[85]. Во всех Писаниях он превосходно изучил не только духовный и нравственный, но и внутренний (мистический) смысл. Языческие песни, которые узнал в юности, он с презрением отверг, не желая (более) ни читать, ни слушать, ни учить (их). Он был крепок в членах, подвижен и неутомим; тяжело поддавался гневу и легко состраданию. Во всякий день по утрам он отправлялся в церковь, чтобы помолиться, (при этом) опускался на колени и касался лбом пола, смиренно молясь долгое время, иногда и со слезами; и его всегда украшали всяческие добродетели. Он был настолько щедр, — как ни в старых книгах (не читали), ни в новые времена не слыхали, — что королевские виллы, которыми владели его отец, дед и прадед, он раздал в вечное владение своим верным и составил (соответствующее) предписание, и скрепил отпечатком своего перстня, а также собственноручной подписью. Так он поступал на протяжении долгого времени. В еде и питье он был умерен, в одежде прост. Он никогда не блистал золотым одеянием, кроме как на самых торжественных праздниках, подобно тому как это имели обыкновение делать его предки. В такие дни, кроме рубахи и штанов, он носил только отделанную золотом ткань, золотую тунику, золотой пояс и сверкающий золотом меч, золотые поножи и выделанный золотом плащ; на голове он носил золотую корону, а в руке держал золотой жезл. Смеясь, он ни разу не возвысил свой голос, и когда на больших праздниках для народного увеселения перед его столом появлялись актеры, скоморохи и мимы с флейтистами и цитаристами и народ в его присутствии сдержанно смеялся, он ни разу не показал в смехе свои ослепительно белые зубы[86]. Ежедневно перед обедом он раздавал нищим щедрую милостыню и всюду, где бы ни был, устраивал около себя странноприимные дома[87]. В месяце августе, когда бывают самые жирные олени, он предавался охоте (на них), до тех пор пока не наступало время (охоты на) кабанов[88].