Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной Академии. Том 6

Затем было прочтено из того же кодекса другое свидетельство святого Амвросия, епископа медиоланского, из его книги к императору Грациану; в нем содержится следующее: «однако ж человека, которого Он показывал в истинности плоти, Он настолько представлял равным по желанию (прочим людям), что говорил: не якоже Аз хощу, но якоже Ты хощеши (Матф. 26, 39). И это равным образом показывает, что Христос всегда имеет то же хотение, какое и Отец».

И несколько дальше из вышеприведенного свидетельства те же Макарий и Стефан выхватили (безсвязно) следующий отрывок: «видишь, как не только Сын исполняет желание Отца, но и Отец — желание Сына. Что же иное обозначается словом: животворить, есди не то, что соделано чрез страдание Сына? А страдание Христа есть хотение Отца. Итак кого животворит Сын, животворит согласно хотению Отца. Значит, хотение одно. Какое хотение Отца, как не то, чтобы Сын пришел в сей мір и очистил нас от грехов? Послушай, что говорит прокаженный: аще хощеши, можеши мя очистити. Иисус ответил: хощу, очистися, и абие очистися ему проказа (Матф. 8, 3). Итак видишь ли, что Сын самовластен в своем хотении, и что Христос хочет того же, чего хочет и Отец»?

А то, что опущено из этого свидетельства Макарием и Стефаном, читается так: «если Он решительно говорит: елика имать Отец, моя суть (Иоан. 16, 15), то нет никакого сомнения, что здесь ничто не подлежит исключению. Потому что какое хотение имеет Отец, такое же имеет и Сын. Итак где одно действие, там одно и хотение; потому что в Боге расположение хотения становится исполнением действия. Ибо иное хотение человеческое и иное — Божие. Хорошо известно, как хочется человеку пожить, так как мы боимся смерти; а Христос страдал согласно божественному хотению, чтобы пострадать за нас; когда Петр хотел отклонить Господа от страдания, то Господь сказал ему: не мыслиши яже суть Божия, но человеческая (Матф. 16, 23). Итак Он принимает мое хотение, принимает и скорбь мою. Я смело говорю: скорбь, потому что проповедую крест. Мое это было хотение, которое Он назвал собственным, потому что Он принял мою скорбь, как человек, и как человек Он говорил, а потому и сказал: не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. 26, 39) хощеши. Скорбь, принятая Им за мои страсти, моя, потому что никто не радуется, когда готовится умереть. Мне Он сострадает, со мною скорбит и мне соболезнует. Итак за меня страдал во мне не имевший никакого повода страдать за самого Себя. Итак Ты, Господи, терпишь не свои язвы, но мои, не свою смерть, но нашу немощь. Пророк сказал: поелику о нас болезнуеши и мы вменихом Тя, Господи, быти в труде, так как Ты болезнуешь не за Себя, но за меня (Ис. 53, 4). И что удивительного, если проливавший слезы об одном страдал обо всех? Что удивительного, если пред своею смертию скорбит Тот, кто прослезился, намереваясь воскресить Лазаря? Но и там привела Его в слезы любовь сестры, участием которой затронуто было человеческое чувство, и здесь глубочайшее расположение Его производит дела домостроительства, чтобы, как смертию Его уничтожена смерть всех, и язвою Его исцелены наши язвы, так и скорбию Его были устранены наши печали. Итак Он сомневается, колеблется как человек и смущается как человек; не могущество и не божество Его смущается, но смущается душа, и смущается потому, что Он принял человеческую слабость, и потому еще, что Он принял душу страстную. Ибо Бог, поколику Он был Бог, не мог ни смущаться ни умирать».

Еще было прочитано из того же кодекса другое свидетельство святого Дионисия, епископа афинского и мученика, из книги об именах Божиих; и также был сличен текст этого свидетельства. Он читается так: «божественное благодеяние к нам обнаружилсь в том, что пресущественное Слово подобно нам и от нас вполне и истинно приняло существо, совершало и терпело все, что свойственно человеческому богодействию особенного и преимущественного. В этом Отец и Святой Дух не участвовали ни в каком смысле, разве кто скажет — благим и человеколюбивым хотением».

Они от этого свидетельства оторвали следующее: «и всем своим высочайшим и неизреченным божественным действием, которое совершает и уподобившийся нам, но не изменившийся, так как Он Бог и Божие Слово».