Dein Schl"ussel zum Gl"uck/ Твой ключ к счастью (СИ)

Вспоминаю, как все было, когда мы еще все вместе жили в Берлине. Я ходил в школу и уже заглядывался на девчонок, а Билла отдали в детский сад, где он постоянно пакостничал, а потом часами ревел дома, пытаясь таким образом представить из себя жертву. Или, как он однажды носился с девчонками во дворе, упал, разбил коленку. Воплей было на весь квартал, а я тогда испугался и нес его домой на руках, как будто раненного на войне, и почему-то боялся, что будет заражение крови.

Еду и улыбаюсь своим мыслям о детстве, вспоминая школьных друзей и представляя, как здорово было бы всех собрать вместе. Благо, я еще не забыл родной язык. Я бы этого очень не хотел. Рад, что у меня много знакомых-немцев, да и с отцом мы все-таки разговариваем на немецком.

Наконец-то гости разошлись. Отец сидит в кресле и читает свою любимую газету. Чувствую какую-то приятную усталость и решаю лечь пораньше. Уже в постели, в голове возникают разные картины того, как я прилетаю в Берлин, как меня встречают мама, брат. Все-таки я очень по ним соскучился… И зачем они только разъехались по разным странам?

Это, наверно, была последняя мысль перед тем, как я провалился в глубокий сон.

========== 2. ==========

«Через двадцать минут мы произведем посадку в аэропорту Berlin-Schоеnefeld», — раздается в динамиках самолета. Прикрываю глаза и чувствую небольшую головную боль, как это часто бывает из-за изменения давления. Но это ничуть не омрачает радости от поездки и предвкушения того, что вот-вот увижу маму и брата. Плавно приземляемся, и вот я уже спускаюсь по трапу, вдыхая теплый летний берлинский воздух. Дальше паспортный контроль, получение багажа — двух огромных чемоданов. Один с моими вещами, другой — с подарками. Хватаю первую попавшуюся тележку, и, погрузив все на нее, направляюсь к выходу в холл. Сердце почему-то бьется как бешеное. Это, наверно, от того, что я так долго тут не был и не совсем знаю, чего ожидать, как изменился город, а главное — люди. А вот и мамино лицо! Я узнал его сразу среди сотен десятков лиц вокруг.

— Сынок! Какая радость! Наконец-то! Как долетел?

— Мам! Привет! — она обнимает меня. Как же я соскучился! Целую ее щеки и немного отстраняюсь, чтобы рассмотреть поближе.

Она почти не изменилась, все такая же красивая, если только немного поправилась, но это неудивительно, все-таки ей уже не двадцать и не тридцать.

— А вот Билл, тоже тебя встречать приехал, — она поворачивает голову направо, разворачиваюсь вместе с ней и врезаюсь взглядом в пару темных накрашенных глаз напротив.

— Привет, Том!

Быстро оглядываю его с головы до ног, потом обнимаю, похлопывая по плечу. Невозможно не заметить, какой он хрупкий и худой.

— Билл! Неужели это ты?! Глазам не верю! Как вырос! — А в голове проносится: «О-о, вырос, так вырос, ничего не скажешь...»

Сразу вспоминается выражение лица отца, когда я спрашивал его о Билле. Теперь все ясно. Конечно! Он всегда так кривится, когда видит геев на улице — тот еще гомофоб, хотя я никогда не мог понять почему. Мне вот, например, все равно. Живя в Лондоне, просто нельзя не сталкиваться с этим явлением повседневно.

Билл, казалось, все равно заметил мое смятение, как бы я не пытался его скрыть, и опустил глаза в пол. Возникла неловкая пауза, которую, к счастью, прерывает мама.

— Ну что, ребят, поедем домой? Сейчас такси поймаем. Билл, помоги брату с сумками. Томми, и чего ты набрал столько с собой?

Билл поворачивается к моим чемоданищам, протягивает руки, чтобы взять один, как тут я, сам от себя не ожидая такой реакции, подлетаю и хватаю весь багаж со словами:

— Нет нет, ни каких проблем, я и с двумя прекрасно справляюсь!

Билл при этом пожимает плечами и улыбается, глядя на маму. Вот черт! Некрасиво как-то получилось, будто я считаю, что он не способен справится с обычным чемоданом. Надеюсь, я его этим не обидел.

Всю дорогу в такси мы болтаем о последних новостях, моих экзаменах, о том, чем я собираюсь заниматься дальше. Мама говорит, что Билл тоже неплохо учится, несмотря на иногда возникающие проблемы с одноклассниками. При этом Билл по-детски цокает языком и говорит, что его одноклассники просто «тупые ослы». Я, кажется, догадываюсь, о каких проблемах идет речь.

Украдкой поглядываю на брата, осторожно, чтобы он не подумал, что я пялюсь, как в зоопарке. Наверное, ему этого по жизни хватает. Но, должно быть, Биллу нравится внимание, иначе, зачем все это? Длинные волосы, вероятно, крашеные в черный, потому что, насколько я помню, он всегда был, как и я, темно русым, слегка накрашенные глаза, черные ногти. Подмечаю, что у него очень красивые руки, уж какие-то совсем не мужские. Интересно, он и на маникюр ходит и все такое? Пытаюсь переварить все это в своей голове. Нет, я отнюдь не осуждаю, и не буду к нему поэтому относится как-то по-другому, просто все это неожиданно.