Dein Schl"ussel zum Gl"uck/ Твой ключ к счастью (СИ)

— Билл, а тебе не пришло в голову, поговорить со мной, прежде чем принимать поспешные решения? — пытаюсь продолжить как можно спокойнее, но Билл разошелся не на шутку.

— Том, я думал, умру тогда! Мне было так обидно! Так плохо!!!

Видимо, все эта история до сих пор причиняет ему боль. Потому что руки заметно трясутся, а голос почти срывается на крик, когда он рассказывает о том, что было после.

— Билл, ты сам виноват в том, что так долго страдал. Всего этого можно было избежать, дождись ты меня тогда с работы.

— Ты прав… — замолкает, опустив голову и теребя обивку дивана.

На нем сейчас только трусы и футболка. Волосы немного взъерошенные, беспорядочно легли прядями на плечи. Желание и дальше отчитывать его куда-то постепенно улетучивается. Хочется обнять и приласкать. Сделать так, чтобы ему снова было хорошо. Заставить улыбнуться. Я так люблю его улыбку.

— Иди сюда, малыш, — подвигаюсь ближе, приподнимая его лицо за подбородок, заставляю посмотреть в глаза. — Просто пообещай, что больше никогда так не сделаешь. Не сбежишь, не поговорив со мной, что бы ни случилось, хорошо?

— Обещаю, — перебирается ко мне на колени, обвивает руками шею, трется щекой о мою и уже заигрывающим тоном добавляет: — Колючий!

Его руки опускаются ниже, пытаясь расстегнуть ширинку джинсов.

— Билл, тебе нельзя пока, — останавливаю его, хотя даже такие непродолжительные ласки сделали свое дело, и тело отреагировало должным образом.

— Я хочу.

— И губа тоже должна зажить.

Недовольно цокает языком у самого уха, прикусывает мочку, слегка оттягивая ее.

— Ты тоже хочешь. — Все же пробирается рукой в трусы, сжимая пальцы на моем члене. Откидываю голову назад, шумно выдыхаю… Билл…

С тех пор, как он снова поселился у меня, нам так и не удалось наладить отношений с родителями. Хотя… этого и следовало ожидать. Вопреки всем моим стараниям, отец не согласился на еще один разговор, не захотел понять. Джессика говорит, он никогда не отзывается обо мне плохо, но часто пересматривает детские фотографии, потом подолгу сидит молча, погрузившись в воспоминания.

Недавно Билл звонил маме, пытался объяснить ей, почему не вернется, естественно, не называя настоящих причин. Кажется, она тоже не смогла понять. Наверняка, посчитала, что Биллу на нее наплевать. Сердце разрывается, когда я вижу его тоскующим по вечерам. Ведь он очень привязан к ней, я знаю. Мы оба сделали свой выбор. Остается надеяться, что время залечит раны.

***

Билл радостно бежит ко мне на встречу, шурша сырой прибрежной галькой, в руках какой-то белый пакет. Надо бы сказать ему, чтобы одевался потеплее. Здесь, у моря, ветер зимой особенно холодный, принизывающий насквозь.

— Томми, смотри, там что продавали, — подбегает ближе, запыхавшись, показывает мне содержимое. Это зефир. Похож на домашний. Такой мы ели в Брайтоне в одной маленькой кондитерской. Помню, нам обоим он жутко понравился.

— А ну, дай попробовать, — протягивает мне кусочек, облизывая обветренные губы.

— А еще мне сказали, я могу придти по поводу работы на следующей неделе.

— Да?.. Мммм, вкусно. Пойдем, посмотришь на прихожую, краска уже высохла.

— Сначала поцелуй, — требует он, обвивая руками мою шею.

— Такими темпами мы ремонт и до лета не закончим, Билл, — смеюсь я, касаясь его губ своими.

Каждый ищет свой ключ к счастью, чтобы отворить ту самую заветную дверь, шагнуть в пугающее неизвестное, рискнуть всем ради возможности любить и быть любимым. Но меня часто не покидает ощущение того, что я что-то сделал не так. В чем-то ошибся в своей жизни и теперь мне не вырваться из этого порочного круга. Я не могу без Билла. Я не счастлив без него. А с ним… Да, не важно что, главное, чтобы он был рядом.

05.05.09 — 25.06.09

Лондон