Действительно ли была та гора?

Среди сестер только Чон Гынсуг не была замужем. Она жила так запутанно и сложно, что, казалось, была чужой в своей семье. В нашем возрасте девушкам требовалось место, где можно было бы остаться наедине с собой, а в переполненном доме найти такое место было не просто. Несмотря на то что она вернулась домой раньше всех, чтобы разведать обстановку, на самом деле это было больше похоже на побег.

Чон Гынсуг говорила о своих престарелых родителях так, словно те были очень жадными людьми. Однако, на мой взгляд, благодаря их щедрой и благородной натуре, даже в этой ужасной войне среди многочисленных братьев, сестер и племянников не пострадал ни один человек. Но я понимала, что, если копнуть чуть глубже, мои слова были всего лишь очередным проявлением зависти.

— Что случилось, что пришла ко мне домой? — сказала она, удивившись моему появлению.

Она извинилась, словно пустых комнат, где мы могли бы спокойно поговорить наедине, не было по ее вине. Чтобы поговорить, нам пришлось уйти в дом для приема гостей, который занимала семья ее старшей сестры. Племянники незаметно вышли и оставили нас вдвоем. Когда я почувствовала, что она ведет себя со мной осторожно, словно с нежданным гостем, мне стало грустно.

— Извини, что не смогла навестить. У тебя все в порядке? — спросила она, не получив моего ответа.

Она была больше всех огорчена тем, что ей не сообщили о смерти брата. Она сильно возмущалась, говоря, что друзья так не поступают. Но и сердясь, она хорошо обращалась со мной, а я все равно не могла этого принять. Это была не только моя беда, вся наша семья настороженно относилась к незнакомцам. Даже Чон Гынсуг, которая проявляла ко мне искренние и дружеские чувства, я не могла довериться полностью. В нашей семье в этом вопросе хорошо понимали друг друга. Я чувствовала, как из-за галдежа дома, где жила большая семья, меня охватывало чувство, похожее на тоску.

— Да, все нормально, — ответила я как можно спокойнее.

— Я очень волновалась.

— Боялась, что я умру с голоду? — пошутила я.

— Зачем ты так говоришь? — обиделась Чон Гынсуг.

— Извини, деньги… так хочется их заработать, нет ли какого-нибудь способа? Когда я шла сюда, увидела, что на рынке «Донам» почти не осталось пустых магазинов.

Я прямо, без всяких обиняков сказала ей, зачем пришла. Во мне говорила моя противная натура, — я не хотела больше принимать одни утешения.

— Из тебя не выйдет торговца. Тот мастер правильно сказал, — честно ответила сестра.

Она, помимо всех прочих ее достоинств, была прямым и искренним человеком. Я, словно кто-то узнал обо всех ошибках, которые я пыталась утаить, сконфуженно ответила:

— Я не говорю, что хочу заняться торговлей. У меня хватит совести не заниматься ею, после того как я втянула вас в авантюру и все испортила в первую же неделю. Но, может быть, мне устроиться на другую работу? Вы можете похлопотать о месте для меня?

— Я постараюсь. Правда, я не знаю, получится ли. На нашем крошечном рынке трудно найти магазин, где нужен продавец. Все берут к себе членов семьи. А заводы и фирмы не работают в этом забытом богом мире. Здесь можно зарабатывать лишь только торговлей.

— Вам, сестра, хорошо. Вы из богатого дома, у вас есть несколько магазинов, — невольно в моем голосе проскользнула нотка зависти.

— Какой уж там богатый дом! В этом доме на первом месте стоит еда, если бы ты знала, насколько мне тоскливо и противно оттого, что престарелые родители совершенно не думают об обучении детей.

— И все-таки вы ведь не пошли в университет не из-за отсутствия денег?

— Да, не из-за этого, но подумай сама, не кроется ли причина того, что я с самого начала не пошла в университет, в наших семейных традициях.

Я знала, что это вопрос для нее очень болезненный. Так, за разговором, незаметно для себя, мы обе поддались унынию. Не знаю, может быть, она думала, что утешить меня можно, только став такой же грустной, как и я.

В тот день я вернулась домой, вкусно пообедав. За долгое время это был первый раз, когда я ела что-то похожее на настоящую еду. Возвращаясь, я увидела, как в переулке позади рынка, где в ряд стояло несколько ресторанов, женщины, расплескивая воду, промывали в железных бочках засоленную капусту. После работницы некоторых ресторанов помещали в сердцевину капусты ярко-красную начинку. Несколько дней назад ударили первые морозы, и, глядя на закоченевшие женские руки, я поняла, что это не кимчхи, заготовленные на зиму. Мне вдруг показалось, что темные и холодные руки долгой зимы сейчас схватят меня за шиворот, и я поспешила домой. Когда по спине потек холодный пот, я почувствовала ужас.