Действительность. Том 2

То, что в нашем разумении встаёт так ясно, почти неоспоримо, как становление, на самом деле является фикцией. «Прогресс», как и «регресс», правомерны только по отношению к ограниченному промежутку времени, который порождает действительная природа нашего разумения. Прогресс и регресс вообще, – так же абсурдны, как существование «низа и верха» вообще. И в этом смысле становление мира вообще, – абсолютная фикция. Но становление формы, в определённом нашим разумом промежутке времени, с последующим неминуемым распадом, – реальность. Только в рамках нашего пространственно–временного разума, только в рамках нашей действительности, возможно, какое-либо становление. Для природы совершенно всё равно, в какой стадии находится её объект, в стадии ли прогресса, или регресса. Для неё вообще не существует этих категорий, как не существует и иных других.

И вы поймёте всё это тогда, когда, проникнув в суть мироздания, осознаете по-настоящему, что такие критерии нашего осмысления как «высшее» и «низшее», «верх» и «низ», «прошлое» и «будущее», «живое» и неживое» наконец, отталкиваются друг от друга, и в тоже время стремятся друг к другу, подобно планетам космоса. Они, в нашем разуме, подобно сталагмитам и сталактитам в пещере, стремятся друг к другу, отсчитывая веками капли летящие сверху вниз, но им никогда не слиться в «сталагнаты», пока жив, пока существует разум, пока он функционирует. И обязательно сольются в нечто единое, когда ваш мозг, с его синтезированным коллапсирующим разумением, исчезнет. В мире не останется ничего противостоящего друг другу, ни «высшего» ни «низшего», ни «живого» ни «мёртвого», ни «прошлого» ни «будущего», – лишь незыблемость и полная фатальность пустоты.

Невинность мира и всего того, что в нём происходит, осознаётся только тогда, когда ты начинаешь понимать, что все твои поступки продиктованы, с одной стороны; необходимостью обстоятельств, с другой; твоей неизменной и в сакральном корне своём, не свободной сущностью. Что борьба в тебе, непримиримая борьба «грубого» (инертного) и «тонкого» (агрессивного), борьба мотивов «инстинкта» и «разума», определяет всё твоё воззрение и поведение, от самых незначительных поступков, до тех, что переворачивают подчас, мир социума вверх дном. И В этой борьбе, твоему гипотетическому «Я», по большому счёту, отведёна роль «приказчика», или, по крайней мере «наблюдателя». – «Зрителя», сидящего даже не в первом ряду. И когда ты осмыслишь всю фатальность этого положения, тогда для тебя откроется, что все твои решения и поступки, это результат победы того или иного мотива, – победы сильнейшего, где роль твоего «Я», сводится лишь к фиксированию, почти к нолю, как бы это ни было неприятно констатировать. Ведь по большому счёту, никакой свободной воли - не существует. Свободы, в своей абсолютной категории, быть – не может. Есть лишь иллюзия свободы, дающая нам возможность самой жизни, нашего бытия в действительности, средь вещей полярного мира, между «инертных скал», и «сверх мобильных фотонов».

Подобен книге.

«Подобно книге сокровенный мир,

лежит на полке молча, тихо.

Он первым редко говорит,

И если говорит, то очень сухо.

Как глубочайший фолиант,

его обложка – неприметна,

его присутствие едва заметно,

ему не нужен украшенья бант.

Нарядом ярким привлекает пошлость.

Смотрите! – Книга разноцветная лежит!

Навязчивость в ней и угодность,

своей доступностью манит.

Как проститутка у дороги,

своим нарядом привлекает похоть,

кому трудиться головою лень,

кто смотрит в книгу – видит фигу.

Мир сокровенный говорит лишь с тем,

кто, невзирая на неброскую обложку,

на труд извилин уповает, и на сплин

открыть стремится новый мир

Кто в каждой вещи ценит глубину,

Назойливую пошлость отгоняет, как-нибудь.

Мир говорит с ним языком идей,

в них образы божественного откровения,

открылась истина! – Ты чувствуешь, что рядом с ней,

ступая в такт божественного провидения,

всегда идет какой-нибудь злодей,

Герольдом правды машет, – лживый чародей…

Подобно книге, сокровенный мир,

лежит на полке, молча, тихо.

Раскрой же книгу, и она заговорит,

но диалект её, звучать он всё же будет сухо.

И краска горькая великих истин,

окрасит с ног до головы,

плоды смоковниц с потолка повиснут,

увидишь ясно ты значение борьбы.

Своей невинностью война любая,

твоим глазам откроет новый путь,

жестокостью своею соблазняя,

Мир светлый – сокровенную рисует суть…»

Каннибализм разума