Действительность. Том 3

Такова природа нашего духа, – такова природа нашего разума. Здесь он получает свой «ковчег свободы». Здесь, и только здесь расположилась его страна, лишь здесь он чувствует, что живёт, ведь только здесь он в полной мере транслирует свою власть во вне и в полной мере ощущает её, а значит наиболее полно ощущает собственное существование. Ибо на самом деле, лишь властвующий – живёт по-настоящему. Это относится как к «грубым формам существования», так к «тонким» и «сверхтонким». Где градация власти так же бесконечна, как собственно градация между «грубыми» и «тонкими» олицетворениями феноменального мира действительности.

Влияние фантазии на наше общее мировоззрение, – абсолютно. Она заставляет нас, в одном случае безоговорочно верить, что мир и жизнь могут быть иными, и в другом – абсолютно уверовать в то, что другой жизни быть не может. – Тео фатально, на самом деле, и то и другое. Ибо и то, и другое есть Вера.

Возвращаясь к вечности, и её абсолютным фатальным мерилам, хочу отметить следующее. На самом деле проблема вечности не в том, что мы, со своим линейным разумом не в состоянии охватить её, но в том, что её суть существует в совершенно иных областях, иных плоскостях возможного для нас опыта, возможного познания. Именно – возможного. Ибо существуй на самом деле такое познание, и вечность уже не имела бы в нём места. Ведь каким бы познание ни было, познанное в нём всегда будет означать – законченное.

Парадокс существующего вечно, – толкает наше сознание в бездну бесконечной продолжительности и связанной с этим бесконечной изменчивости форм существующего. И понимая в момент сверх глубокого прозрения, что бесконечно меняющаяся форма, в конце концов, должна обязательно вернуться к первоначальной, осознаём, что мир и все его возможные формы жизни когда-то должны возвращаться к началу, какой не была бы длинной дорога трансформаций, какими бы этапами и формообразованиями не была богата вечность. И в этой транскрипции, наш мир и наша жизнь, в своей бесконечно повторяющейся форме, (именно в той, что мы наблюдаем ныне), представляет собой – «Замкнутую действительность бытия». Где наше пребывание возможно только, либо как вечно продолжающееся, (невозможное), либо как возвращающееся. В ином контексте, нашего сегодняшнего бытия – не было бы вовсе. Ибо такая возможность, есть ассерторическая невозможность.

И всё это вполне закономерно в отношении самой природы вечного бытия, к жизни. Природа рациональна только в том, что при первом случае, «вечно продолжающейся жизни», (случись такой абсурд), наша жизнь превратилась бы в Ад. Где радость нового была бы съедена бренностью. И здесь сама вечность ограждает нас от невыносимой муки вечно продолжающегося бытия, в единой уходящей линии пребывания, и даёт нам счастье вечного возвращения. Где совершенно не имеет значение, сколько раз ты уже существовал в этой форме. Ибо каждый раз, мир и ты в нём, начинаетесь заново в бесконечности, где не существует числа, где нет памяти, и нет сравнения.

И в этом смысле смерти, как таковой – не существует. Ибо умерев, ты тут же рождаешься заново, в том же месте и в то же самое время, а главное в той же форме. И вокруг тебя, – всё тот же мир. А так как иного времени бытия, (как бы наш трансцендентальный разум не был убеждён в обратном), кроме созданного твоим воображением – не существует, то и разрывов между твоими пребываниями, так же – не существует. Ибо их не существует для твоего живущего ныне разума. Ведь мёртвый разум, – разум, прекративший свою деятельность, свой очередной жизненный цикл, не в состоянии ощущать время, ибо не в состоянии продуцировать его из отношений. И в смысле всего вышесказанного, каждая секунда твоей жизни – вечна. Ведь она существует всегда. И только создаваемое нашим разумом текущее время, текущее откуда-то, и куда-то, чьё течение определяется относительным критерием, то есть не существующим в самой сакральной природе числом и отрезком, делает эту секунду, – смертной. И эта метаморфоза, есть самая большая тайна мира и жизни. Ибо наш протяжённый мир, и протяжённое существование, то есть жизнь, становятся таковыми, только после деления пространства на объекты, а времени, – на отрезки, секунды и часы. В первом случае, – убивается бренность неопределённой бесконечности. Во втором – вечности. И только уничтожая эти две бренные монады, возникает действительность и бытие, как таковые. И на поверхности «бескрайнего плодородного болота хаоса» вырастает организованный и гармоничный «лотос жизни».