Действительность. Том 3

Невозможность осмысления нашим разумом самой пустоты, как чего-то действительно реального, убеждает нас в её отсутствии, по крайней мере, как феномена для разума. И это также закономерно, как невозможность осмысления действительности и её агрегатива – материи, вне пространственно-временного континуума, а значит движения как такового. Как бы мы не совершенствовались, как бы далеко и глубоко не заглядывали в этот мир, нам никогда не удастся обнаружить пустоту абсолютного забвения. Всегда и всюду мы будем находить только действительное, – нечто антиподное этой пустоте, с её внесущностным безвременным забвением. Нам не дано встретится с пустотой, пока мы являемся частью действительного мира, и пока наш разум продуцирует тот мир, который сам же и воспринимает. Материальность с её действительностью, – фундамент нашего познания, квинтэссенция его возможности, её плоть и кровь, и потому неисчерпаема, как на пути регресса, так и прогресса в собственном осмыслении. И там, где обнаружилась бы пустота полного забвения, где обнаружился бы конец действительности, нашла бы свой конец и мысль, порождающая как внешнюю, так и собственную реальность. Пустота и мысль, – не соприкасающиеся ни при каких условиях, сферы. Пустота уничтожает всякое осмысление, а осмысление уничтожает всякую пустоту.

Но с другой стороны, точно так же, как бы мы не заглядывали глубоко и далеко, нам никогда не отыскать в этом действительном мире, абсолютно простой вещи, абсолютной материальности, – окончательного фундамента всякой существенности. Того, что являло бы собой некую абсолютную материальную реальность в собственной законченности, что было бы окончательно твёрдым абсолютно инертным воплощением этой действительности, некоей кардинально противоположной пустоте, константой. Нам никогда не отыскать «частицы бога» с неделимой абсолютно инертной материальностью в себе, которая воплощала бы собой основу, – фундамент действительного бытия, а не очередную разновидность динамики, лишь очередную модальность этой динамики, целиком и полностью зависимой от нашего разумения. Ибо, это всё равно, что проглотить и переварить самого себя. Ведь нам по определению не дано столкнуться в этом мире с собственной законченностью, в самом широком смысле слова. А значит и абсолютной определённости, как таковой, самой в себе существенности, нам не суждено ни увидеть, ни потрогать.

Способность нашего тела к совершенствованию собственной общей гармонии, экстраполируется в способность разума к построению различных цепей мировоззрения, гармонизирующихся между собой, и объединяющихся в некий «алгоритм макрокупности», обеспечивающий создание синтетического агрегата внешнего мира реальной действительности. Мир окружающий нас именно таков потому, что такова возможность и способность нашего тела и нашего разума, сочетать и сливать в некий синтетический конгломерат все образы собственных чувств и синтетических перцепций разумения, складывать алгоритмы воззрения в некий слаженный механизм, гармоничную мозаику, воплощающуюся в многомерную мульти картину мира. Способность и возможность нашего тела и нашего разума синтезировать свои собственные разноплановые продукты, в соразмерно-динамический агрегат действительности, со слаженным взаимоотношением налагающихся друг на друга различных констант бытия, продуцируемых различными «ганглиями» – чувствования, познания и разумения. Которые проецируются на «отгрунтованные» им же своды и сферы, – архаические полотна пространственно-временного континуума внешней действительности.

Хотелось бы писать проще. Но в этих областях делать это крайне сложно, а подчас и невозможно. Мысль не будет находить своей оболочки, своей наивысшей тонкости, своего истинно законченного олицетворения. Попытки опрощения, превратят её, – в засыхающий и рассыпающийся стебель.

И так, все параметры внешнего мира, размеры, объёмы, массы, субстанциональности, скорости движений, целокупности и слаженности, абстрагированности и разделённости, а также и все их модуляции, и соотношения, – всё есть – суть функциональная способность разума, выстраивающего внешние конструкции и агрегаты эмпирического, метафизического, или трансцендентального плана, в соответствии со своими конструктивными и конститутивными возможностями и особенностями. И даже те агрегативы и взаимодействия, которые, казалось бы, не имеют к нам никакого отношения и не подвластны нашему осмыслению, на самом деле происходят только в нашем разуме, в его тончайших сверх трансцендентных сферах.