Действующие лица и исполнители. Повести

Мы вновь стали огибать сосновый лес, который днем был красивым, молоденьким, а сейчас потемнел и насупился, будто за один день постарел. И все деревья казались мне издали притаившимися злоумышленниками… Утром я бы этому, конечно, обрадовался. А тут даже дождь, и слякоть, и сырость не радовали меня. Мне неожиданно захотелось домой, в теплую комнату… На это было только минутной слабостью! Я ей не поддался. Я отбросил все. Верней сказать, отшвырнул!

- Разве это не мой пень? - воскликнул Покойник. И снова уселся на самую середину: другим уже сесть было некуда. И так же, как прежде, все у него дышало: и нос, и живот, и плечи.

Я это чувствовал в темноте.

- Уступи место женщинам! - сказал я.

- Разве мы в трамвае? Или в троллейбусе? - усмехнулась Наташа. - В лесу вежливость ни к чему.

Покойник вскочил. Но она не села. И даже Миронова продолжала стоять.

- А еще лирик! - сказал я Покойнику. - Посвящаешь стихи красавицам! - И тихо добавил: - Несуществующим…

- Не надо трогать Покойника, - попросил добрый Принц. Он по-прежнему думал, что Покойник испытал уже счастье любви. А чужие чувства Принц уважал.

- Согласен: не будем ссориться в такую минуту! - сказал я. - Что там сейчас с нашим Глебом?

Я сказал «с нашим», потому что, представляя себе, какой опасности (может быть, даже смертельной!) подвергал себя Глеб, я готов был забыть о его вине, о его преступлении. «А если Племянник ему не поверит? - думал я. - А если, разъяренный, выскочит из подвала и набросится на беззащитного Глеба?

Или затолкает его в подвал и запрет?» Да, я готов был простить Глеба, потому что в тот момент он свершил подвиг во имя нас всех!..

- Конечно, можно было бы и не выпускать Племянника, - сказал я тихо.

- Можно ли так поступать с человеком? - ответила мне Наташа.

Под холодным дождем она думала о справедливости!

- Сколько сейчас времени? - спросил я у нее.

- В темноте не вижу, - сказала Наташа.

- Дай руку. Я разгляжу! Она протянула руку, и я долго разглядывал. Потом я еще три или четыре раза просил ее дать мне руку и снова долго разглядывал, потому что трудно было увидеть, рассмотреть стрелки. И вообще… Наконец я стал волноваться! Пятнадцать минут прошло. А Глеба все не было.

«Он пожертвовал собой и тем искупил вину, - думал я. - А я был с ним недостаточно чутким… Правда, я не проявлял грубости. Но все-таки упрекал его. А он один на один, связанный и растрепанный, со стулом на спине, встретился в подземелье с Племянником. Не каждый бы на это решился. Вот Покойник бы ни за что не пошел! А я сам?» На последний вопрос мне трудно было ответить. И я, чтоб не думать об этом, еще раз взглянул на Наташины часики. Прошло уже двадцать минут…

Это было ужасно… «Во-первых, вероятно, погиб Глеб, - думал я. - А во-вторых, до электрички остается совсем мало времени. Уж если мы опоздаем на этот раз, нам не добраться до дому, раньше завтрашнего утра. А как мы сообщим об этом родителям! Никак! По телефону теперь уж не позвонить:

Племянник выпущен на свободу! Наши мамы и папы просто погибнут. Не в прямом смысле слова, а в переносном… Хотя некоторые, может быть, и в прямом.

Особенно мамы! За пап я как-то меньше волнуюсь. А где ночевать? Не пойдем же мы в гости к Племяннику! Может быть, уехать без Глеба? Нет, невозможно.

Помочь ему? Как?!» - С Глебом что-то случилось, - с плохо скрываемым беспокойством сказал я.

- Это из-за меня, - сказала Наташа. - Я виновата. Я!.. В лесу, в темноте, под холодным дождем она продолжала думать о справедливости!

- О, не казни себя! - воскликнул я шепотом, чтоб не слышали остальные.

Она с плохо скрываемым испугом отодвинулась от меня.

- Ты не виновата, - уже спокойно, нормальным голосом сказал я. - Это же я запер Племянника в подземелье. Правда, у меня не было другого выхода.

Значит, никто не виноват. Такова жизнь!

- Сэ ля ви! - воскликнул Покойник. Он любил встревать в чужой разговор.

Это самое «сэ ля ви» было известно каждому первокласснику, но Покойник произнес так, будто звал французский язык. Вообще, убежав со «старой дачи», он осмелел.

- Еще возможна погоня, - сказал я.

И Покойник сразу заговорил обыкновенно, по-русски:

- Какая?

- Племянник!.. Ну, а если Глеб не вернется, нам придется освобождать его!

Покойник умолк.

«Что же делать? - рассуждал я. - Не пойти ли в разведку? Но тогда мы наверняка опоздаем на электричку. Так, так, так… Где же выход? Может быть, мне одному остаться, а всем другим немедленно мчаться на станцию?» Я предложил это. И затаив дыхание ждал, что мне ответят: оставаться одному все-таки не очень хотелось.

- Давай вдвоем, - предложил Принц Датский.

- Пусть женщины уедут! - воскликнул я. Посмотрел на Покойника и добавил: - И ты с ними.

Покойник не возражал. Но Наташа не согласилась:

- Еще есть минуты. Несколько минут… Подождем. Одного я тебя не оставлю.

Меня! Одного! Хотя и Принц тоже хотел остаться… Она сказала про меня одного!

Если б это было не в холодном лесу, а в какой-нибудь другой обстановке, я бы, наверно, умер от счастья. А так я остался жить.

Хотя в следующую минуту могло показаться, что все мы умерли. Все пятеро!