Дэйвенпорты

К счастью, шляпа смягчила удар по макушке, но ладони саднило, а запястья гудели после падения. Ее об этом предупреждали. И Оливия ни в коем случае не собиралась жаловаться. Девушка поморгала, сдерживая слезы, выступившие от неожиданности, и ответила на решительную улыбку спутника. Активисты вокруг них взялись за руки. Брошенные плакаты кучей лежали на земле. Демонстранты снова затянули песни. Девушка наблюдала за мистером ДеУайтом, который замешкался, не присоединяясь к поющим. Но Оливия пришла сюда не просто так. Она сплела свои пальцы с его пальцами.

– Вы не хотите петь?

– Бегите! – прокричал мистер ДеУайт. Он выпустил ее ладонь и потянул девушку, чтобы та спряталась за его спину.

Полицейский, освещенный закатным солнцем, высоко поднял дубинку, и она опустилась на голову одного из активистов. Участники марша держались за руки в мирном протесте, и этот мужчина никак не мог защититься от удара. Оливия в ужасе вздрогнула, когда он упал на землю. Тогда активисты попытались разбежаться. Но было уже поздно. Они слишком долго медлили и теперь оказались загнаны в угол.

Мистер ДеУайт сделал шаг назад и наступил ей на ногу.

– Извините, – сказал он через плечо.

Спина мистера ДеУайта практически загораживала ей обзор. Пение превратилось в крики гнева и боли. Напирающие со всех сторон люди вызвали панику, сдавившую ей горло. Девушка почувствовала, как мистер ДеУайт дернулся.

– Что происходит? – спросила она. Ладони у нее были сырые от пота и крови. Дыхание участилось. Сквозь доносившиеся со всех сторон крики она слышала биение своего сердца. – Вашингтон?

Он обернулся и сказал:

– Нам надо выбираться отсюда.

Он быстро окинул взглядом улицу.

«Как ему удается оставаться таким спокойным?»

– Вон там Джордж, – сказал адвокат, кивнув мужчине позади них.

Оливия узнала частого посетителя дома Самсона. Это был высокий джентльмен, который стоял на верху лестницы, когда Оливия впервые случайно попала на собрание.

– Сюда, – сказал Джордж. Он подобрал плакат и повел Оливию и мистера ДеУайта сквозь толпу. – Вашингтон, когда я брошусь в драку, вам с вашей дамой надо бежать.

И прежде чем они успели его удержать, Джордж атаковал ближайшего полицейского и пробил в строю брешь. Оливия, мистер ДеУайт и еще несколько демонстрантов прорвались сквозь нее, а вслед им понеслись выстрелы и крики.

Оливия бежала. Она бежала вслед за Вашингтоном ДеУайтом, который вцепился в ее руку так сильно, что девушка знала: наутро появятся синяки.

Темнота быстро сгущалась вокруг них, холод пробирал Оливию до костей. Солнце уже село. Воздух стал значительно прохладнее. Когда ночь наполнилась криками, мистер ДеУайт снова схватил ее саднящую ладонь и повел девушку прочь. Она шла следом по неровной земле. Ее измученное дыхание было самым громким звуком в ночи. Теплая шершавая ладонь спутника заставляла ее сосредоточиться на побеге. И все же Оливия возвращалась мыслями к тому мальчугану и его отцу. Видел ли ребенок стычку? Смогли ли они убежать?

Вашингтон ДеУайт вел ее все дальше. Теперь они были в нескольких кварталах от Центра соцподдержки. Адвокат настоял на том, чтобы вернуться кружным путем. Страх многократно усиливал каждый звук. Вновь проступивший на ладонях пот щипал их. Стопы горели. И с каждой минутой промедления девушка все больше задавалась вопросом: как они с Томми объяснят то, в каком виде она приедет домой?

Мистер ДеУайт остановился. Удержал девушку. Послышался стук копыт по брусчатке. Конный полицейский обернулся, водя лучом фонаря по улице.

– Сюда, – велел мистер ДеУайт.

Оливия последовала за ним в ближайший переулок. Девушка смотрела на его плечи: мистер ДеУайт сгорбился и перебегал от одной тени к другой, потом замер в нише не шире чем проход для прислуги в «Порту Свободы». Там они ждали. Экипаж Оливии должен был стоять всего в паре кварталов отсюда. Девушка не возражала, когда адвокат ее обнял.

– Ты ранена. Почему ты молчала? – спросил спутник, мягким, точно перышко, прикосновением поворачивая ее ладони вверх.

Они были красные и опухшие. Оливия осмотрела свои ладони и поняла, что завтра утром объяснить эти ссадины будет непросто. Может, удастся улизнуть в конюшню и сказать, будто она выпала из седла. Девушка прикусила губу, напряженно размышляя, а Вашингтон достал из кармана пиджака платок и обернул ее ладонь. Он закрыл самый глубокий порез, где кожа пострадала сильнее всего. Потом притянул Оливию к себе, и из головы ее начисто вылетели все тревоги – хотя бы на мгновение. Ее мышцы расслабились. Девушка подняла глаза и увидела, что Вашингтон смотрит на нее.

– Ну вот ты и прошла полное посвящение, – заявил он. – У всех участников сегодняшнего марша останется шрам и будет что рассказать.

Оливия подумала о родителях. О шрамах, которые отец прятал даже от своих детей. Ее порез был такой ерундой. Она знала, что через несколько дней он затянется и исчезнет без следа. Девушка надеялась, что результат, которого она и остальные достигли сегодня, продержится дольше.