Дэйвенпорты

Эми-Роуз аккуратно обернула вещи матери в старую газету и села на чемодан, чтобы застегнуть его. Кровать заскрипела под ее весом. Она позволила себе уронить голову на руки. Девушка понимала, что не сможет всю жизнь оставаться в «Порту Свободы», но частичка ее души все же считала, что уезжать отсюда с Томми неправильно. Что это бегство.

Тут в дверь постучали.

– Джесси, я не хочу больше булочек, – сказала девушка, потирая виски.

– Вот и хорошо, – сказал Джон, стоя на пороге. – У меня их нет.

– Что вы здесь делаете? – Голос Эми-Роуз даже ей самой показался жалким и хриплым.

– Мы можем поговорить?

Джон стоял в дверях и ждал. Он запыхался. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, а волосы, обычно гладко напомаженные, начинали курчавиться на висках.

– Это моя комната.

Девушка обвела ее взглядом, представляя себе, как эту каморку видит человек, у которого есть все на свете. А почти все ее пожитки поместились в один чемодан. Осталось только немного старья, банные принадлежности и письма матери. Эми-Роуз хотела, чтобы Джон ушел. Ей было необходимо, чтобы он ушел.

Лицо Джона помрачнело:

– Прости.

Он отступил, а девушка инстинктивно сделала шаг к нему. И заметила, что Джон задумался над ее движением. Он сказал из коридора:

– Мое поведение на вечеринке было неприемлемо. Я не должен был с тобой так обращаться. И другим нельзя было позволять. Мы с матерью только что поссорились из-за того, что я, по ее мнению, занимаюсь не тем, чем надо. Она упрекнула меня, что я рассеян и, наверное…

– Это не оправдание.

– Я знаю. Можно мне войти?

Девушка вздохнула и села на кровати, освободив ему проход. Чтобы успокоиться, она прижала к груди письма матери, перевязанные белой лентой.

Джон вошел в комнату, согнувшись под скошенным потолком. Эми-Роуз наблюдала, как его глаза изучают комнату: чемодан, опустевший комод, маленький сверток в ее руках.

– Ты куда-то уезжаешь?

Девушка положила письма на кровать и собрала платья, которые решила оставить здесь.

– Да, еду в Калифорнию.

Она посмотрела ему в глаза и поборола желание расправить платье.

Джон провел ладонями по лицу:

– В Калифорнию.

Ее глаза поймали его взгляд. Все пошло наперекосяк. Сначала она должна была предупредить мистера и миссис Дэйвенпортов. Им не нужна была лишняя прислуга. Ее не гнали только из великодушия и теплых чувств к ее покойной матери. Дэйвенпорты, конечно, не станут возражать, что Эми-Роуз уезжает, ведь они и сами сделали то же самое, чтобы начать новую жизнь в Чикаго. Девушка потянула за ниточку, торчащую из платья в ее руках, и постаралась усмирить эмоции, бурлившие в душе. Она вообще-то не придумала, как сообщить о своем отъезде девочкам. И Джону. Отчасти она надеялась, что говорить им и не придется.

– Эми-Роуз?

Из тысячи фраз, которыми она могла бы ответить, девушка выбрала довод Томми.

– Мне нужно начать новую жизнь, а Калифорния ничем не хуже других мест.

– Ты не можешь все бросить и переехать на другой конец страны.

– Нельзя бросить то, чего у меня нет! – заорала она и сама себе поразилась.

Девушка сделала глубокий вдох, комната расплылась перед глазами. Она целых два дня не плакала из-за парикмахерской мистера Спенсера. Упаковала эти мучительные, ужасные чувства, превратила их во что-то маленькое, с чем она уже могла справиться.

– Помещение для салона сдали другому арендатору.

Эми-Роуз увидела, как закрылись при этих словах глаза Джона, и почувствовала, что у нее разрывается сердце, и не только из-за помещения, но и из-за того, что возникло между ними. Джон понял, насколько сильным был этот удар. И теперь смотрел на девушку, ничего не говоря. И если в глазах Джона и зажглась какая-то другая, непонятная эмоция, как показалось Эми-Роуз, то она не могла себе позволить об этом думать.

– У меня нет причин здесь оставаться, – сказала она. – Пора двигаться дальше, начинать заново, в новом городе, где меня не будут знать как «ту служанку».

Причины, по которым решил уехать Томми, никогда прежде не были ей так понятны.

Джон сделал глубокий вдох:

– А что, если… что, если я скажу, что старая парикмахерская Спенсера – это не единственный вариант для тебя?

– Я бы сказала, что вы хватаетесь за соломинку. Я прошерстила весь центр города в поисках места под съем, которое было бы мне по карману.

В глазах Джона зажглись искры. Неопределимое выражение снова появилось на его лице. У него явно родилась идея.

– Но такое место есть.

Лицо Джона озарилось мальчишеской улыбкой. Он вытащил из кармана пиджака пачку бумаг.

Эми-Роуз взяла их.

– Что это такое? – спросила она, чуть дыша. Бумаги громко шуршали, пока она их разворачивала, не сводя глаз с собеседника.

– Прочитай.

Она прочитала. Попыталась. Слезы быстро затуманили текст, когда она увидела свидетельство о праве собственности на парикмахерскую и на первой странице прочла свое имя.

– Я не понимаю.

– Грини работает в банке «Бинга», – сказал Джон.

Когда Эми-Роуз услышала это прозвище, в животе у нее все сжалось. Она узнала имя: этот друг Джона сыграл свою роль, когда она ляпнула глупость в присутствии посторонних. Джон продолжал: