Дэйвенпорты

Хелен это не удивило. Но хотя разум и говорил ей, что так и будет, она все равно надеялась, что отец к ним прислушается.

Джон потянул ее за ухо:

– Не волнуйся. Мы будем пробовать еще и еще.

Но он все равно выглядел грустным.

– Я знаю. – Хелен откинулась на спинку кресла, потом села прямо. – Постой. О чем еще ты думал?

Брат вздохнул:

– Эми-Роуз собиралась переезжать в Калифорнию.

– Что?

Для Хелен это было новостью. Эми-Роуз была частью ее жизни, сколько Хелен себя помнила.

Джон кивнул:

– Она хочет открыть свой бизнес, салон красоты, и считает, что лучшим решением для нее будет уехать подальше отсюда.

– На нее не похоже.

Хелен прокрутила в голове недавние разговоры с Эми-Роуз. «Она была несчастна, а я все время думала о своих проблемах и ничего не замечала?» Будто прочитав вопрос у нее на лице, Джон сказал:

– Кажется, я люблю ее, Хелен. И я ее чуть не потерял. – Брат вздохнул, и Хелен подумала, что никогда прежде не слышала во вздохе столько одиночества. – На вечеринке я отверг ее на глазах у друзей… Если она почувствовала хоть долю той боли, какую почувствовал я, когда она сказала, что уезжает…

– Джон! Как ты мог?

– Я знаю. – Он провел ладонями по лицу. – Ей непросто будет оправиться после такого оскорбления. Она, наверное, чувствовала себя ужасно…

Хелен это было знакомо. Ее ровесницы… От их презрения на Хелен накатывали тошнота и головокружение. Девушка уже давно оставила попытки вписаться в их общество.

– Я ее предал. Я это знаю, – сказал Джон, – но я думаю, мы это преодолеем.

– Ты говорил «собиралась переезжать». А теперь не собирается?

Джон улыбнулся, на этот раз неподдельной улыбкой, и Хелен почувствовала, как ее дыхание стало ровнее.

– Нет, она остается.

Девушка прищурилась и посмотрела на брата:

– Как тебе это удалось? И не надо болтать про твое неотразимое обаяние. По мне, у тебя вообще никакого обаяния нет.

Джон изобразил утрированную улыбку, и Хелен закатила глаза. Потом он посерьезнел и сказал:

– Я не знаю, что будет между нами дальше. Она будет готовиться к открытию салона здесь, в Чикаго. А у меня университет, а потом меня ждут новые обязанности, связанные с бизнесом. Прибавь еще то, как мама с папой отреагируют на наши отношения.

Взгляд Хелен уперся в пустой камин.

– С мамой и папой как-нибудь разберешься. Если они ее примут, все остальное будет в порядке. Жизнь слишком коротка, а этот выбор слишком важен.

Девушка подумала о том, что сказала ей миссис Милфорд: надо держаться за свое счастье, пока оно с тобой. «Даже если это всего лишь несколько коротких часов в музее, где никто не знает тебя в лицо».

– Спасибо, Хелен, – прошептал брат. Минуты шли. Тишину нарушало лишь тиканье часов на каминной полке. – А ты расскажешь мне, о чем думаешь? Я тебе рассказал, теперь ты.

Хелен закрыла лицо ладонями. После разговора с Джейкобом Лоренсом она чувствовала себя предельно уязвимой. И меньше всего ей хотелось сейчас переживать это заново. После ужина ее нервы были на пределе, а желудок урчал от голода. Хелен вспомнила тщательно продуманные и заказанные ею блюда, к которым она даже не прикоснулась. Джон не отставал. Он задавал вопросы, один нелепее другого:

– Ты что, решила сбежать с бродячим цирком и сделаться канатоходцем?

Он тыкал ее ногой, а девушка еще больше горбилась в кресле, сползая, точно тряпичная кукла.

– Ох, да расскажу я тебе, только не смей перебивать и молчи, пока я не разрешу говорить.

Девушка прищурилась и посмотрела на брата. Тот выпрямился и кивнул. От его серьезного выражения она только сильнее разволновалась. «Но это же Джон». Хелен знала, что может рассказать брату что угодно. И она рассказала. Все до последней мелочи, до последней запутанной эмоции. Рассказывая, она смотрела в камин.

– А теперь я чувствую себя ужасно и знаю, что виновата во всем я сама, – так Хелен завершила свою историю, чувствуя, будто завершила и отношения с Джейкобом Лоренсом.

Джон сдержал обещание. Он слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Когда Хелен закончила, она выглядела изможденно, как никогда прежде. Но она держалась. Хотя слезы и угрожали подступить в любой момент.

– Хорошо, теперь можешь говорить.

Девушка приготовилась к порицанию, которое только укрепит вину и неудовлетворенность в ее душе.

Но Джон не стал ее упрекать. Вместо этого он спросил:

– Ты веришь тому, что он сказал? Что он, похоже, в тебя влюблен?

В правдивости признания Хелен не сомневалась ни минуты.

– Да.

– Тогда они с Ливи не должны жениться. Это будет обман, и их обоих ждет будущее без любви. А что потом? Мы все будем несчастны до конца дней? Вы будете избегать друг друга, чтобы не чувствовать душевной боли, и в итоге ты потеряешь и возлюбленного, и сестру. Ты ведь все ей расскажешь, правда?

Джон встал и втиснулся на сиденье рядом с Хелен. Его слова пронзили девушку, точно игла. Брат был прав. Хелен ненавидела, когда он оказывался прав, особенно сейчас, когда он ее чуть не придавил.

Ее бедро заболело под весом Джона. Он сидел и ждал ответа, как будто не собирался двигаться с места, пока не услышит его.

– Расскажу, – покраснев, пообещала Хелен.