Дейзи Джонс & The Six

Настанет день, и все утихнет в нашей жизни,
Мы навсегда решим покинуть этот город.
И сквозь траву пойдем к прибрежным скалам,
И дети побегут там рядом с нами.

Билли: Тут Дейзи подхватила:

О милый, я, конечно, буду ждать,
Чтобы назвать все это нашим домом.
Чтобы увидеть край цветов и меда…

Карен: Знаешь, как иногда бывает, кто-то изображает другого человека и притом вселяет в тебя чувство, будто ты с этим человеком оказался наедине. И у Билли, и у Дейзи это выходило великолепно. А еще каким-то образом у них получалось проделывать это друг с другом. Они держались так, будто верили, что они там совершенно одни. Словно мы наблюдали разговор двух людей, которые понятия не имеют, что за ними следят сейчас тысячи глаз.

Дейзи: Билли великолепно играл на гитаре. В его игре присутствовало какое-то удивительное изящество, этакая тонкая замысловатость.

Билли: В замедленном темпе песня обрела еще большую интимность. Она стала заметно мягче, ласковее. Меня несколько ошеломило то, насколько легко Дейзи подхватывала за мной мелодию, которую я вел. Если я играл медленнее, то она добавляла в голос теплоты. Если я играл быстрее – она добавляла энергичности. С ней так легко оказалось по-настоящему спеться!

Дейзи: Когда мы закончили, Билли оставил гитару в одной руке, а другой схватил и поднял мою ладонь. И я почувствовала, что вся внутренняя поверхность его ладони в колючих мозолях. Когда он даже просто брал тебя за руку, его кожа царапалась.

Билли: Мы с Дейзи помахали зрителям, и публика стала вовсю аплодировать, яростно вопить, что-то выкрикивать.

Дейзи: А потом Билли объявил в микрофон:

– Итак, дамы и господа, теперь перед вами – The Six!

Тут же на сцену вышла остальная группа, и они сразу заиграли «Придержи дыхание».

Эдди: Я вернулся на сцену, увидел стоявшую в сторонке свою гитару, поднял ее в руки. Я был просто дико зол! Мало того что он постоянно поучает, как мне делать мою работу, мало того что от его прихотей зависит, где и сколько мы будем гастролировать, – так теперь он забирает у меня этот чертов инструмент и запросто оттирает меня со сцены! И ведь он даже не потрудился отдать мне ее в руки, когда я вернулся играть. Ты понимаешь, с чего я так вскипел?

Дейзи: Когда они все вышли на сцену, я спросила Билли на ухо:

– Мне уйти?

Он помотал головой, и я осталась – начала им подпевать, насколько получалось, позвякивая в такт своим тамбурином. И так здорово было остаться с ними на весь концерт!

Билли: Даже не помню, почему Дейзи в тот вечер осталась с нами петь. Кажется, я был уверен, что она уйдет со сцены, но когда она не ушла, я подумал: «Ну и ладно. Я, в общем, и предполагал, что она может остаться». В том смысле, что весь концерт тогда пошел у нас как-то по наитию, от балды.

Уоррен: Клянусь, от Карен в тот вечер прямо вибрация исходила: «Меня только что отжарили!» Бонс ее, похоже, как-то особенно тогда распалил.

Билли: В середине одной из песен я повернулся к Эдди, собираясь его поблагодарить за то, что было в начале концерта, но он на меня даже не взглянул. Мне не удалось перехватить его взгляд.

Эдди: Я по горло наелся этим его имиджем «славного парня». Потому что на самом деле он был самым настоящим козлом. Полным и абсолютным самовлюбленным мерзавцем. Уж извини, что я так говорю, но именно так мне тогда это представлялось. И если честно, я до сих пор того же мнения.

Билли: В итоге я похлопал Эдди по плечу – уже в самом конце выступления – и сказал:

– Спасибо, чел. Мне просто хотелось, раз уж нас пришли послушать из Rolling Stone, закатить им концерт что надо.

Эдди: То есть обычно он, дескать, дает мне поиграть самому, но раз уж к нам явились из Rolling Stone, он хочет сделать все как следует!

Грэм: В какой-то момент, в перерыве между песнями, Пит как-то особенно выразительно посмотрел на меня, и я попытался просечь, что у нас теперь за проблема. Наконец он кивнул на Эдди.

И прикинь, тут я врубился! С Билли очень часто ощущаешь себя человеком второго сорта. Но как бы мы это сами ни воспринимали, это не отменяло того факта, что народ платил деньги, чтобы прийти посмотреть Билли. Людям нравились его песни, нравилось, как он их пишет. Им нравилось видеть его на сцене. И Билли чувствовал себя вправе выйти на сцену и взять у Эдди гитару. Разумеется, выглядело это не совсем уважительно. И, конечно же, Эдди далеко не чувствовал себя польщенным. Но это было сделано ради наилучшего шоу.

В группе у нас главным образом царила меритократия. Хотя порой выглядело это скорее диктатурой. И Билли всем рулил не потому, что он-де такой самодовольный нахал, а потому, что он среди нас обладал наибольшим талантом.