Дейзи Джонс & The Six

Эдди: Дейзи подалась ко мне и, задав какой-то неопределенный ритм и нужную ей тональность, велела что-нибудь такое сбацать. Именно так и сказала: «Изобрази чего-нибудь такое». Я, конечно, старался как мог – но ты же понимаешь, невозможно так вот на лету сделать песню!

Дейзи: Я попыталась подбить Эдди сыграть что-нибудь такое, подо что я могла бы спеть свою новую песню. Мне хотелось исполнить «Когда низко летишь». Он начал играть, я спела несколько аккордов, пытаясь поймать один с ним ритм, но ничего не получалось. И наконец я сказала:

– Ладно, проехали.

Причем сказала это прямо в микрофон.

Зрители рассмеялись вместе со мною. Они так болели за меня! Это настолько чувствовалось. А потому я начала петь а-капелла. Только я и мой голос, поющий мою же песню. Я успела над ней очень хорошо поработать, отшлифовала всю от начала и до конца. Там не было ни одного случайного слова. И звучала только я, мой новенький тамбурин да пристукивающая в такт стопа.

Эдди: Я стоял позади Дейзи, настукивая ритм по корпусу гитары, пытаясь хоть чем-то помочь. Публика буквально обратилась в слух. Зал следил за каждым нашим движением.

Дейзи: Это был просто невероятный кайф! Петь то, что прочувствовала всем сердцем. То, что написала сама, что было полностью моим.

Я наблюдала за реакцией людей в первых рядах, которые слушали меня, внимали мне. И вот с этими людьми, которые явились ко мне совсем из другого мира, с людьми, с которыми я никогда даже не встречалась – с ними я сейчас ощущала такую связь, такое единение, какого не знала доселе ни с кем.

Вот это-то я всегда и любила в песнях. Не то, как они звучат, не толпы зрителей или драйв выступлений, а именно содержащиеся в этих песнях слова – те чувства, переживания, жизненные истории, те истины, что ты способен изливать непосредственно из собственных уст.

Музыка умеет «докапываться», знаешь ты это? Она способна воткнуть лопату тебе в грудь и копать, копать, копать, пока на что-нибудь не наткнется. Тот концерт в ночном клубе, то одиночное пение лишь еще сильнее утвердило меня в намерении во что бы то ни стало выпустить альбом собственных песен.

Билли: Я стоял за кулисами, наблюдая за выступлением Дейзи и Эдди, когда она вдруг запела «Когда низко летишь». Как же она была хороша! Даже лучше… Лучше, чем я вообще способен был представить.

Карен: Билли глядел на нее во все глаза.

Дейзи: Когда я закончила петь, публика стала неистово кричать и аплодировать, и я почувствовала, что, выйдя в этот день на сцену, выложилась сполна. А еще мне показалось, что, повернув все по-своему, я устроила для них незабываемый концерт.

Билли: Закончив песню, она попрощалась со зрителями, и я подумал тогда: «А ведь теперь было бы самое то спеть “Медовый рай”. Чтобы только я и она».

Грэм: Я сильно удивился, увидев, как на сцену топает Билли.

Дейзи: Я начала было говорить в микрофон свою обычную концовку: «На сегодня у меня всё! А теперь – “The Six”! Приготовьтесь к аплодисментам!» Однако в середине моей короткой речи ко мне вдруг подошел Билли.

На сцене Билли буквально озарился. Бывают люди – выхватит их на мгновение светом, и они тут же исчезают. А бывают такие, что на публике начинают ярко сиять. Так вот Билли как раз из них. В смысле, вне сцены он совсем не такой. Вне сцены он постоянно угрюмый и трезвый, и, насколько я могла заметить, почти не обладает чувством юмора. В общем, буду с тобой честной, до того дня он вообще казался мне каким-то занудой.

Однако на сцене он смотрелся так, будто для него нет на свете лучшего места, чем стоять там с тобою рядом перед огромнейшей толпой.

Эдди: Я стоял себе на сцене с гитарой – и вдруг Билли подгребает ко мне.

– Что ты хочешь, чтобы я сыграл? – спрашиваю его.

Но вместо ответа Билли протягивает руку и просит дать ему мою гитару. То есть я там гитарист, черт подери! А он пытается забрать мою гитару! И говорит мне:

– Можно позаимствовать, чел?

Хотелось ответить ему: «Нет, знаешь, нельзя». Но что я мог поделать?! Я стоял перед такой толпой! Я отдал ему гитару, и Билли, взяв ее, подошел к микрофону и к Дейзи – а я остался, понимаешь, с хреном. На сцене мне было делать уже нечего. Пришлось оттуда незаметно свалить.

Билли: Я помахал публике и спросил в микрофон:

– Как вам такая Дейзи Джонс? А, народ?

Зал восторженно взвыл.

– Вы не возражаете, если я тихонько задам Дейзи один вопрос? – Я прикрыл ладонью микрофон и спросил: – Как насчет «Медового рая» прямо сейчас? Чтобы лишь ты и я?

Дейзи: Я ответила:

– Давай, я не против.

Микрофон на сцене был только один, и потому Билли встал прямо вплотную ко мне. От него пахло чем-то вроде «Old Spice», сигаретным дымом и освежителем «Binaca».

Билли: Я начал играть вступление на акустической гитаре.

Дейзи: Получалось немного медленнее, нежели мы обычно пели эту песню. И это придало ей какой-то особенной нежности. А потом он начал петь: