Декабристы

Это бежал к воротам бригадный командир генерал-адъютант Шеншин.

– Кругом! - закричал на солдат Шеншин. - Быдло! Кругом! В казармы! Молчать! Слушай мою команду! - и тоже, как генерал Фредерикс, на Епифана Кириллова смотрит.

Застыл Епифан. Ждёт, какую ж команду слушать.

Но не успел закончить команду Шеншин. Сабельным ударом сбил и его Щепин-Ростовский с ног.

Рухнул как сноп генерал на землю. Рванулся Кириллов быстрее к своим. Но тут же:

– Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!

Снова застыл солдат. Даже пот у бедного выступил. Это подбегал к восставшим полковник Хвощинский.

– Кругом! В казармы! Кругом! Изменники! Быдло! - кричал Хвощинский. Кричит и тоже, как на грех, на Епифана Кириллова смотрит. Отдельно стоит Кириллов. Больше других приметен. Поёжился под пристальным взглядом солдат. Хотел повернуть к казармам. Да в это время снова вскинул Щепин-Ростовский саблю. Однако хитрее других оказался Хвощинский. Не пожелал он на землю падать. Зайцем метнулся в сторону. Чуть Кириллова с ног не сбил. От неожиданности даже Кириллов вскрикнул.

– На Сенатскую, братцы. За мной! Вперёд! - скомандовал Александр Бестужев.

– Наконец-то команда ясная, - просиял Епифан Кириллов.

Вышли солдаты на улицу. Идут на Сенатскую площадь. Стройно чеканят шаг. Не двадцать, не тридцать идёт солдат. В строю восемьсот гвардейцев.

ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО

За день до восстания, 13 декабря, сенатор Дивов, как обычно, в десять часов отошёл ко сну. Натянул до подбородка стёганое одеяло. Зажмурился.

Уютно, тепло в постели.

Завтра утром в сенате присяга царю. "Слава богу, - вздохнул Дивов, кончились все страдания".

Истомился Дивов за эти дни. Кто будет новым царём, гадал. Константин? Николай? Николай? Константин? К кому поближе из них держаться?

Не хотел ошибиться Дивов. Знает, цари обидчивы. Ездил он несколько раз в Зимний дворец. Старался попасться на глаза Николаю. А попадаясь, до пола кланялся и величал Николая "ваше величество" (так обращались к царю), а не "ваше высочество", как полагалось обращаться к великому князю. Пусть видит великий князь Николай, как предан его высочеству Дивов.

Ну, а как же быть хитрецу с Константином? Жалко, далеко Константин. Далеко до Варшавы ехать, чтобы и ему на глаза попасться. Другое придумал Дивов. Пишет письмо Константину. Письмо пустячное. Дело не в нём. Дело, конечно, в титуле. Не "ваше высочество" - "ваше величество" пишет Дивов.

"Кто же будет царём? Николай? Константин? Константин? Николай?" Две недели в муках ходил сенатор. И вот всё решилось, будет царём Николай. Уснул спокойно сенатор Дивов.

И вдруг среди ночи:

– Павел Гаврилыч! Павел Гаврилыч!

Вздрогнул сенатор. Открыл глаза. Слуга Федул перед барином.

– Павел Гаврилыч, вставайте.

– Ну, что там еще такое? - пробурчал недовольно Дивов.

– Жандармы, барин, - ответил Федул.

Сон из Дивова тут же вышел. Догадка шилом беднягу колет: "Дознался, дознался великий князь Николай, про письмо Константину, видать, проведал". Мерещится Дивову страшное: немилость царя, ссылка, а то и каторга.

Одевался он медленно. Руки тряслись. Никак не хотел попасть в рукава горностаевой шубы.

– Быстрее, быстрее, - командовал старший жандарм. - В санки садитесь, в санки.

Усадили жандармы сенатора в санки.

"Неужто ходом прямым в Сибирь?" - в страхе подумал Дивов.

Однако не свернули санки на тракт сибирский, не поскакали кони ни к Шлиссельбургской, ни к Петропавловской крепости. К Сенату, на Сенатскую площадь примчались санки.

"ПОЧЕМУ НИКОГО НЕ ВИДНО?!"

Сенатская площадь. Берег реки Невы. Памятник царю Петру I. Вздыбил бронзовый Пётр коня.

Кажется, что вот-вот с огромного камня рысак сорвётся и стукнет копытами по мостовой.

Если станешь лицом к Неве: справа Адмиралтейство, слева Сенат. Сзади за памятником Петру I стройка Исаакиевского собора. Прямо перед тобой мост через реку Неву. На том её берегу, если глянуть чуть-чуть правее, стены и шпиль Петропавловской крепости.

Идут лейб-гвардейцы на Сенатскую площадь, а в это время в других местах...

– Стройся! Шибче! Не трусь, ребята! - Это морской офицер Николай Бестужев и лейтенант Антон Арбузов подымают моряков гвардейского экипажа.

– Дружнее, ребята, дружнее. Другие уже на площади. Нам ли в последних быть! - Это поручики Александр Сутгоф и Николай Панов выводят лейб-гренадеров.

Призывают декабристы к восстанию солдат и в других местах.

Пришёл Московский полк на Сенатскую площадь. Построились солдаты в боевое каре - четырёхугольником, перепроверили, хорошо ли заряжены ружья.

Тихо, пусто возле Сената. Беспечно кружит позёмка. Ветерок по камням шныряет.

Смотрят солдаты, а где же кареты, где экипажи, где же сами сенаторы?

Утро, сейчас начнётся присяга царю. Но почему никого не видно?!

– Почему никого не видно?!

Попался солдатам какой-то старик. В длинной енотовой шубе.

– Были. Разъехались... Состоялась уже присяга.

– Как - состоялась?!

– Да вот так. По закону: присягнули, и всё.

Что же случилось?