Декабристы. Актуальные направления исследований

С другой стороны, Ансело отмечал «безразличие» народа «к кровавой сцене, развернувшейся перед его глазами». По его мнению, это демонстрировало характер русского человека, «сформированного многими веками покорности и не представлявшего жизни без властелина»: «Его политические мнения – это лишь симпатии, потому и вооружить удалось лишь немногих, взывая к верности». Надо думать, Ансело пришел к этому неутешительному выводу под впечатлением рассказов Толстого об обманутых «солдатиках», которые присоединились к бунту не на основании политических убеждений, а в силу своей верности «царю и отечеству». В пользу этого вывода француз привел «анекдот», за подлинность которого не ручался. Будто бы, когда «26 <т. е. 14. – Т.А.> декабря» «один из главных заговорщиков» «полковник Муравьев», побуждая солдат к восстанию, «объявил им об установлении славянской республики», то они ему не поверили, а один сказал: “Не слушайте его, братцы! Он смеется над нами! Он говорит, что у нас не будет государя!”»[720] Это был действительно анекдот, поскольку в рассказе соединились два события – 14 декабря 1825 г. и восстание Черниговского полка, одним из руководителей которого был подполковник С. И. Муравьев-Апостол.

Что касается выступления на Сенатской площади, то Ансело, как и Толстой, считал, что это была «кровавая катастрофа», «отчаянная выходка, заранее обреченная на провал»[721]. Хотя среди «заговорщиков» были благородные люди, в числе которых, вероятно, под впечатлением рассказов О. М. Сомова, Ансело называл братьев А.А. и Н. А. Бестужевых и К. Ф. Рылеева. В данном контексте показательно, что, надо думать, зная на основании официальных сообщений о цареубийственных планах «заговорщиков», Ансело как истинный либерал выступал противником не только революционных способов достижения исторического прогресса, но и иезуитской тактики настоящих революционеров. Он писал об указанных декабристах-литераторах: «Они устремились в пучину революции со всей силой воображения… не подумав о том, что предполагаемое убийство заранее чернит дело, которому они хотели послужить, о том, что, будучи побеждены, станут жертвами, а победив, все равно окажутся обманутыми в своих устремлениях»[722].

Сам «мятеж 14 декабря», как подчеркивал Ансело, дал возможность Николаю I «проявить себя», продемонстрировать твердость духа и в то же время милосердие: «Одно мгновение показало его будущее… Спокойный и невозмутимый посреди этого волнения, ответствуя на ярость восставших словами милосердия, останавливая солдат, готовых начать стрельбу, он надеялся избежать кровопролития… И этого государя осуждали в газетах за слабость и нерешительность!.. Монархи также нуждаются в справедливости»[723].

Однако конкретные сюжеты, связанные с действиями монарха в этот день, представлены у Ансело не вполне достоверно. Прежде всего, это касается обращений Николая I к народу и солдатам. Используя приемы литературной публицистики, писатель часто вкладывает в уста императора речи, которые он не произносил: «При первом движении мятежа молодой государь встал во главе верных ему войск и воскликнул: “Вот время показать российскому народу, достоин ли я управлять им!”»[724] То же характерно для сюжета, связанного со встречей Николая I с Измайловским полком у Синего моста. Дело в том, что в полку, дивизионным начальником и шефом которого он был в великокняжеские годы, возникли беспорядки при присяге, которой пытались воспрепятствовать офицеры полка – члены тайного общества. Порядок удалось восстановить благодаря лишь действиям командира полка генерал-майора П. П. Мартынова и флигель-адъютанта А. А. Кавелина. Ненадежный полк был выведен из казарм приехавшим по приказу императора генерал-адъютантом В. В. Левашовым. У Синего моста полк был встречен Николаем I, который лично обратился к солдатам и офицерам. Сам император в своих мемуарах вспоминал: «Я сказал людям, что хотели мне их очернить, что я сему не верю, что, впрочем, ежели среди них есть такие, которые хотят против меня идти, то я им не препятствую и дозволю присоединиться к мятежникам. Громкое ура было мне ответом»[725].

У Ансело дано апокрифическое описание этого сюжета, что будто бы Николай I бросился к полку, «напомнил об отречении своего брата, который передал ему скипетр, но был встречен мрачным молчанием. Тогда, обращаясь к солдатам, он произнес: “Посмотрим, каков ваш бунт! Я один перед вами: заряжайте ружья!” Эти слова произвели эффект электрического разряда, возгласы восхищения раздались по рядам, и люди, уже готовые к восстанию, последовали за своим царем»[726].