Декабристы. Актуальные направления исследований

А. И. Тургенев, считавший сатиру «дурным переводом Рубелия», откликнулся на нее только 2 февраля 1821 г. в письме к П. А. Вяземскому, да и то лишь потому, что его заинтересовала участь цензора. П. А. Вяземский отвечал из Варшавы 10 февраля: «Я “Невского Зрителя” не имею, и вряд ли кто получает его здесь. О чем дело? Постарайся как-нибудь прислать»[1537].

И. Н. Лобойко, записавший рассказы Рылеева, до разговора с ним в 1824 г. ничего не знал о сатире «К временщику», хотя был любителем и знатоком литературы, членом Вольного общества любителей российской словесности, в котором состоял и Рылеев. Даже после того, как Рылеев рассказал ему о своей сатире, И. Н. Лобойко ошибочно сообщил о «пропуске цензурою Проперция», видимо, перепутав его с Персием[1538].

В. И. Штейнгейль, назвавший публикацию сатиры «очень смелой выходкой», не имел представления о времени ее издания. Он полагал, что сатира была опубликована только в 1823 г. в альманахе «Полярная звезда»[1539], следовательно, в конце 1820 – начале 1821 гг. не слышал ни о каком «шуме» или «скандале». По-видимому, Штейнгейль узнал о существовании сатиры только при встрече с Рылеевым в 1823 г. Сочинение Рылеева Штейнгейль считал переводом «сатиры Ювенала “На временщика”».

Н. И. Лорер, как следует из его «Записок», ознакомился с текстом сатиры «К временщику» только после перевода в марте 1824 г. в Вятский полк[1540] и переезда из Петербурга на юг в мае 1824 г.[1541] До этого, находясь в 1820–1824 гг. на службе в столице, Лорер интересовался литературой, историей и политическими вопросами, знал о «стихах молодого Пушкина», о «Полярной звезде» и IX томе «Истории» Н. М. Карамзина, где описывалось царствование Ивана Грозного[1542], но ничего не слышал о сатире Рылеева[1543]. По-видимому, ознакомившись с текстом сатиры по рукописи, где автор не был указан, Лорер не знал (и так никогда и не узнал!), что ее автором был Рылеев, поэтому решил, что «Н. И. Греч перевел с латинского “Временщика” времен Рима», и привел в «Записках» анекдот о том, как Аракчеев за это вызвал Греча к себе «на Литейную» и грозил ему кнутом и ссылкой[1544]. А. С. Немзер, издавший и прокомментировавший мемуары декабристов, полагал, что Лорер знал сатиру «К временщику» «вероятно, по слухам»[1545]. Это было не вполне верно, так как, по словам Лорера, он и другие южные декабристы во второй половине 1824 г. или в 1825 г. (после поступления мемуариста в Вятский полк) «с жадностию читали эти стихи»[1546]. Несмотря на допущенную ошибку, А. С. Немзер всё же ясно указал, что Лорер не видел журнала «Невский зритель» с сатирой Рылеева. Однако А. Г. Готовцева и О. И. Киянская не обратили внимания на этот комментарий.

Д. И. Завалишин назвал «перевод оды о Сеяне» «косвенным намеком» на Аракчеева[1547], но не знал автора перевода и не сообщил ни о каком «скандале», сопровождавшем публикацию, хотя в 1820–1822 гг. жил в Петербурге. Даже Н. И. Греч, хорошо знавший Рылеева, не помнил, где и в каком виде поэт писал о временщике[1548].

И после издания сатиры «К временщику» критики продолжали расхваливать сатиру Милонова «К Рубеллию» так, как будто сатиры Рылеева не существовало[1549]. Издание сатиры «К временщику» не привело к избранию Рылеева в члены Вольного общества любителей российской словесности. Только 25 апреля 1821 г., когда Рылеев представил стихотворный перевод с польского сатиры Ф. В. Булгарина «Путь к счастью», он был избран «сотрудником» общества[1550].

Чтобы понять, что сатира «К временщику» не могла иметь того значения, какое ей приписывалось, достаточно вспомнить, что еще в 1819 г., за год до ее издания, Пушкин сочинил две эпиграммы на Аракчеева. Кроме того, многие современники (а потом и литературоведы начала XX в.[1551]) считали обращенной к Аракчееву эпиграмму Пушкина на А. С. Стурдзу («Холоп венчанного солдата»). В отличие от «античной» сатиры Рылеева, в которой даже при особом желании можно было увидеть лишь «косвенный намек» на Аракчеева, Пушкин прямо назвал «всей России притеснителя», Нерона в Чугуеве (где Аракчеев в 1819 г. подавлял бунт военных поселян), привел известный всем девиз Аракчеева «преданный без лести» и даже угрожал ему «кинжалом Зандовым»[1552]. Разумеется, именно поэтому эпиграммы Пушкина не могли быть напечатаны, но их хорошо знали, особенно в Петербурге.

Известно еще несколько недатированных эпиграмм неустановленных авторов, в которых использовался девиз Аракчеева «Без лести предан». Девиз, полученный Аракчеевым от Павла I еще в 1799 г. вместе с графским титулом, был всем известен уже давно, но долгое время не привлекал внимания. В 1816 г. в журнале «Сын Отечества» было помещено хвалебное двустишие А. А. Писарева под названием «Надпись к портрету Его Сиятельства графа А. А. Аракчеева:

Без лести преданный монарху своему,
Он жизнь и время, труд, все посвятил ему.[1553]