Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров

Он сумел объяснить, против чего борется «Народная воля», указал на политическое и гражданское бесправие подданных. Рассказал он и о том, что его товарищи стали революционерами вовсе не из-за особенностей своей психики (как утверждал прокурор), а оттого, что иначе честному человеку нельзя бороться за счастье и прогресс своей страны. Сражаясь с придирками председателя суда, Желябов постарался показать, что задачей народовольцев было служение общему благу, просто понимание этого блага у них и у их судей является совершенно разным. А затем не без юмора прошелся по различным этажам здания, воздвигнутого обвинением.

Оно ставило ему в вину то, что при Андрее Ивановиче во время ареста нашли брошюру, написанную Н. Морозовым, и программу социалистов-федералистов. Подчеркнув, что эти «вещественные доказательства» сейчас находятся в руках прокурора, Желябов задал ему два вопроса: «Имею ли я основание и право сказать, что они суть плоды его убеждения, поэтому у него и находятся?»; «Неужели один лишь факт нахождения литографированной программы у меня свидетельствует о том, что это мое убеждение?».

Следом он посягнул на гораздо более серьезные положения обвинительного заключения. Суд отказался вызвать на свидетельское место А. Баранникова и Н. Колодкевича, заявив, что свидетелями не могут быть лица, которые преследуются за одно и то же деяние. В ответ Желябов поднял вопрос о показаниях Г. Гольденберга. Свидетельства сделавшегося предателем народника были важным, в некоторых случаях единственным источником пунктов обвинения не столько по делу «первомартовцев», сколько по недавно закончившимся процессам «16-ти» и «20-ти». Отказаться от показаний Гольденберга судьи не могли (это значило бы поставить под сомнение справедливость прежних приговоров, пять из которых были смертными). Сенаторам пришлось даже прервать судебное заседание для того, чтобы найти выход из тупика, в который их загнал обвиняемый. Не отыскав его, они попросту заявили, что Гольденберг «за смертью» находится в ином положении, нежели лица, указанные Желябовым.

Использовав на процессе все права обвиняемого, вплоть до допроса свидетелей, Андрей Иванович заботился не о себе и не о сидевших рядом с ним товарищах. Он рассматривал суд как очередную и, видимо, последнюю для него возможность сразиться с Зимним дворцом. Выиграть этот процесс он, конечно, не надеялся. А вот политически, а то и по сути… Желябов наиболее отчетливо и полно продемонстрировал ту линию поведения на суде, которой будут пользоваться радикалы конца XIX – начала XX в.

И на Семеновском плацу за несколько минут до казни Андрей Иванович был спокойнее и сосредоточеннее остальных осужденных. Флигель-адъютант государя императора Несветович не мог скрыть досады, смешанной с восхищением: «Черт бы их побрал, этак к лику святых причислят этих великомученников!» На протяжении чуть ли не ста лет именно в таком качестве руководство «Народной воли» и проходило по Табели о рангах, установленной официальной советской историографией.

Николай Иванович Кибальчич

Кибальчич родился в 1853 г. в семье священника. В 1871 г. он поступил в Петербургский институт инженеров путей сообщения, а в 1872 г. перевелся в Медико-хирургическую академию, где и начался его революционный путь. В воспоминаниях землевольцев и народовольцев Николаю Ивановичу посвящено совсем немного строк. Наверное, его партийный псевдоним – Техник – во многом объясняет эту кажущуюся странность. Кибальчич был всегда в центре событий, в том числе и покушений на государя, и одновременно находился несколько в тени.

В 1878 г. Кибальчича – студента Медико-хирургической академии, обвиняемого в хранении запрещенной литературы, после трехлетнего заключения выпустили из тюрьмы за отсутствием состава преступления. Тогда же он согласился на предложение Александра Михайлова и Н. Квятковского вступить в террористический кружок «Свобода или смерть», возникший в недрах «Земли и воли». С тех пор Николай Иванович и начал заниматься изготовлением динамита в домашних условиях. До дня ареста он жил на конспиративных квартирах под постоянной угрозой или взорваться во время опытов, или быть задержанным на месте преступления. К концу 1879 г. ему и его помощникам все же удалось изготовить несколько пудов динамита.

Одесса. Подготовка к взрыву царского поезда. Среди главных действующих лиц – Кибальчич. Нет, он не будет закладывать мину под железнодорожное полотно или подавать сигнал к взрыву. Его дело – изобретение лучших запалов, доставка взрывчатки в Одессу, расчеты силы взрыва. Эта подготовительная работа отняла у Николая Ивановича столько сил, что, по воспоминаниям товарищей, при переезде из Одессы в Александровск он заснул в зале ожидания первого класса Харьковского вокзала. Введено военное положение в связи с возвращением императора из Ливадии в столицу, вокзал кишит агентами полиции, а один из главных террористов спит на диване в зале ожидания, поскольку четверо суток не смыкал глаз.