Декабристы в Забайкалье

Алексей Дмитриевич был интересен не только внешне — скуластое лицо, широкая окладистая борода, но и привлекал внимание своим высоким интеллектом и редкими человеческими качествами. Кроме французского и английского, знал китайский, монгольский и бурятский языки. За активные действия по укреплению связей с Китаем сын Бестужева в 1883 году был награжден орденом Станислава 3-й степени, затем — французским орденом Почетного легиона. На предложение царского правительства принять дворянский титул и вернуться в Россию Старцев «категорически отказался». Только под конец своей жизни сын декабриста приехал во Владивосток и на острове Путятин открыл крупное производство кирпича для строительства города, фарфоровую фабрику, конный завод и большую ферму племенного скота.

Любопытно, что никто из окружения А. Д. Старцева не знал, что он является сыном декабриста Н. А. Бестужева, Похоронив Алексея Дмитриевича на самой высокой горе острова Путятина, родственники нашли в одной из шкатулок документы, свидетельствовавшие об истинном происхождении А. Д, Старцева.

Ничего не знали о связи А. Д. Старцев а с декабристами и правнуки, которые после смерти отца Александра жили в отрыве от родственников под Москвой и едва не умерли от голода в годы Великой Отечественной войны, Дмитрий и Александр вернулись во Владивосток и долгое время работали; первый — в порту, второй — в управлении железной дороги. Спустя почти 130 лет праправнук Николая Александровича Бестужева Александр Александрович Старцев приехал в Селенгинск, где проживал предок-декабрист, и возложил цветы на его могилу.

Впервые о дочери Н. А, Бестужева сообщил сын Жигмыт Анаевой Цыренжап в 1941 году. Утверждение это исследователи встретили с недоверием. Однако через 12 лет М. Ю. Барановская в собраниях Государственного Исторического музея обнаружила письмо к Д. И. Завалишину от 10 мая 1853 года, в котором декабрист с трогательной заботой писал о своей дочери: «Ожидая тщетно шестой день приезда моих барынь (сестер. — А. Т.) и не имея никаких известий из Читы, я решился послать нарочного с письмом к вам. Покорнейше прошу не отказать мне в величайшем одолжении — известить меня немедля с тем же посланным об особах (о сестрах. — А. Т.), которых вы приняли, под свое попечение и не лишить их вашего участия насколько можно. Я бы сам вернулся, чтобы устроить их, но болезнь Сережи (лицо не выясненное. — А. Т.), у которого золотуха развилась еще сильнее, и дочери моей (курсив мой. — А. Т.) не позволяют мне бросить их в глуши». Знаем мы, наконец, и то, что у И. А. Бестужева была своя любимица, «им избалованная от душевных щедрот», которую звали Катюша — «дочь нашей стряпки».

Является ли «любимица» Николая Александровича действительно его дочерью от бурятки-служанки (Жигмыт Анаевой), мы не знаем. Но настоящую дочь в самом деле звали Екатериной Дмитриевной Старцевой. Ставши невестой, она полюбила тамчинского бурята Найдана Гомбоева. Со стороны приемных родителей возражения не было, и Екатерина вышла замуж. Приняв по этому случаю православие, Гомбоев получил новое имя и отчество — Николай Иванович. Благодаря протекции тестя он занял выгодную должность начальника русской почтовой конторы в Пекине, куда и уехали молодожены. Вскоре у них родились дети — Николай, Георгий и Владимир.

Известно, что после смерти мужа Е. Д. Гомбоева-Старцева в 1900–1917 годах жила в России, преимущественно в Петрограде, сначала с младшим сыном Владимиром, позже с семьей старшего сына Николая. В 1917 году Гомбоева возвращается в Пекин и живет у дочери Анны с внуками от старшего покойного сына Николая — Владимиром и Николаем. В 1922–1923 годах дочь Н. А. Бестужева переехала в Харбин, где в 1929 (1930?) году в возрасте примерно около 90 лет умерла.

Интересна судьба старшею сына Гомбоевых, в честь деда также названного Николаем. До 1914 года он служил в русской почтовой конторе в Пекине, был призван в армию, а после Великой Октябрьской революции вновь оказался в Селенгинске, где стал заместителем председателя райисполкома и жил в знаменитом «доме Бестужева-Старцева». Его соседи по дому Б. П. Махатов и И. В. Ченкиров рассказывали автору этой книги, что Н. Н. Гомбоев жил с двумя детьми и женой, но вскоре почему-то развелся с супругой, и та с детьми уехала в Харбин.

Жена Н. Н. Гомбоева Екатерина Георгиевна Ершова была выпускницей Смольного девичьего института, женщиной интеллигентной и высокоэрудированной. Не отставал от нее и муж: замечательно знал восточные языки, особенно китайский, хорошо разбирался в этнографии забайкальских народов, в генеалогии бурятских родов, остро критиковал действия эсэровского Бурнацкома (Бурятского национального комитета), обосновавшегося в Чите.