Декабристы

Алексей Юшневский был на семь лет старше Пестеля, в 1826 году ему исполнилось 40 лет. Юшневский — выходец из круга провинциального дворянства средней руки. Его отец Петр Христофорович, поляк по национальности, подобно отцу Пестеля, тоже был чиновником — только гораздо меньшего ранга. Согласно сведениям, собранным Базилевичем, он восемь лет прослужил в Петербурге в гвардии, а выйдя в отставку, поступил на гражданскую службу. С 1811 года и до самой смерти в 1823-м Юшневский-старший занимал пост начальника Дубоссарского таможенного округа в Молдавии^{26}. Конкретными сведениями о его службе историки не располагают. Но судя по тем немалым доходам, которые она принесла, воплощением честности таможенник Петр Юшневский не был. В начале 1810-х годов ему удалось купить два имения на Украине — село Тимашевка (Киевская губерния, 180 крепостных душ) и деревню Хрустовую (Подольская губерния, 540 душ). Многие соседи по имениям были должны ему крупные суммы; естественно, что сам он с семьей жил совершенно безбедно^{27}.

В семьях будущих соратников по заговору существовали совершенно разные культурные ценности, в том числе и образовательные.

Отец Юшневского хотел видеть своих детей чиновниками и поэтому дал чисто гражданское, гуманитарное образование не только старшему сыну Алексею, но и младшим Семену и Владимиру.

Алексей Юшневский учился в Благородном пансионе Московского университета. В 1800 году, выпустившись из пансиона с серебряной медалью, он поступил в университет, но, согласно собственным показаниям на следствии, «во второй половине 1801 года… вышел из оного» «по воле» родителей^{28}. Очевидно, Петр Христофорович посчитал, что полученного сыном образования для чиновничьей карьеры вполне достаточно.

Образован Алексей Юшневский был действительно очень хорошо, прежде всего в области гуманитарной: «Обучался я в означенном заведении (Московском университете. — О, К.) языкам: российскому, французскому и немецкому, чистой математике, физике, истории, географии и статистике». Впоследствии товарищи по заговору уважали его за «глубокие познания» в науках и блестящее владение пером. Еще в пансионе в нем проснулась потребность читать и учиться — и не покидала его всю жизнь: «Для меня… жить — значит читать»; «взятый [из университета] преждевременно, старался я довершить неоконченное, занимавшись потом сам изучением предметов»^{29}. В студенческие годы Юшневский увлекся музыкой, также ставшей его страстью на всю жизнь. Он хорошо играл на музыкальных инструментах, но больше любил «не затверживать, а читать музыкальные сочинения, как книги»^{30}.

Еще одной страстью молодого Юшневского был театр. И эту страсть разделяли с ним друзья, знаменитый впоследствии поэт, переводчик Гомера Николай Гнедич и известный театральный деятель и мемуарист Степан Жихарев. В дневниковой записи Жихарева от 9 апреля 1807 года читаем: «Вечером сидели у меня Гнедич с Юшневским, говорили, разумеется, большей частью о трагедиях и об актерах… Гнедич уверяет, что с некоторых пор русский театр видимо совершенствуется… Юшневский, соглашаясь с Гнедичем, что театр наш точно становится лучше, не хотел, однако ж, согласиться с ним в том, чтоб это усовершенствование могло иметь такое сильное влияние на наше общество, чтобы, как он утверждает, люди большого света, приученные иностранным воспитанием смотреть с некоторым равнодушием на отечественные театральные произведения и русских актеров, вдруг стали предпочитать русский театр иностранному»^{31}.

Вообще, судя по свидетельствам того же Жихарева, Юшневский был человек гуманный, покладистый, легкий в общении и не стремился первенствовать в своем кругу. За эти черты характера он был любим школьными товарищами.

Павел Пестель же становиться чиновником не собирался. С детства ему и его младшим братьям Борису, Владимиру и Александру была уготована военная карьера. Из четверых только Борис не стал офицером — и то потому, что в детстве перенес тяжелую болезнь, приведшую к ампутации ноги.

В 1811 году Павел окончил Пажеский корпус — привилегированное военное учебное заведение тогдашней России. В отличие от Московского университета, корпус, готовивший будущую военную элиту России, был весьма популярен в кругах высшей петербургской знати: его воспитанники с детства совмещали учебу с придворной службой. За успехами юных пажей пристально следили император и члены царской фамилии. Выпускники, получавшие лучшее по тем временам образование, были, по мнению корпусного историка Д. М. Левшина, «для правительства желанными сотрудниками, услугами которых оно с удовольствием пользовалось на всех поприщах государственной деятельности»^{32}.

Очень многие выпускники корпуса конца XVIII — начала XIX века добились высоких государственных постов. По своей подготовке, по своим взглядам, по своим чувствам и по своему характеру, писал Левшин, они вполне соответствовали тогдашнему понятию о государственном деятеле — «преданном престолу, умном, европейски образованном»^{33}.