Декабристы

В России начала XIX столетия общественная жизнь строилась отнюдь не вокруг общественных объединений, а вокруг армии: большая часть молодых дворян были офицерами, армия была единственным для дворянина способом сделать быструю карьеру. Офицеры, тем более прошедшие Отечественную войну и Заграничные походы, были наиболее социально активным слоем населения. Поэтому не случайно вся конкретная работа по организации русской революции шла не в тайных обществах, а именно в армии. Документы свидетельствуют: армейский заговор начала века был большой и разветвленный, и у заговорщиков имелись неплохие шансы взять власть в России. Причем в этом заговоре участвовали как декабристы (Пестель, Трубецкой, Алексей Юшневский, Сергей Волконский), так и те, кто в тайных обществах не состоял. Заговор был сконцентрирован вокруг влиятельных армейских генералов, командовавших значительными войсковыми соединениями: командующего 2-й армией генерала Петра Витгенштейна, начальника его штаба генерала Павла Киселева и командира 4-го пехотного корпуса генерала Алексея Щербатова. И именно следствием деятельности участников этого заговора стали две неудачные попытки произвести революцию в России.

Схема же, предложенная Пестелем и дополненная Блудовым, оказалась удобной — прежде всего для императора Николая I, которому вовсе не хотелось показывать всему миру, что российская армия коррумпирована, плохо управляема, заражена революционным духом, что о заговоре знали и заговорщикам сочувствовали высшие армейские начальники. Гораздо удобнее было представить декабристов юнцами, начитавшимися западных либеральных книг и не имеющими поддержки в армии.

Можно понять и Пестеля. Полковник, скорее всего, предвидел: если следствие начнет распутывать армейский заговор, выяснять, кто и как на самом деле готовил русскую революцию, то круг привлеченных к следствию и в итоге осужденных окажется гораздо шире, вырастет и число тяжелых приговоров, тогда как, согласно его собственным замечаниям на следствии, «подлинно большая разница между понятием о необходимости поступка и решимостью оный совершить», «от намерения до исполнения весьма далеко», «слово и дело не одно и то же»^{18}.

История общественного движения Александровской эпохи нуждается в очень серьезном пересмотре, причем не с точки зрения оценки действий тех или иных исторических персонажей, а с точки зрения сбора и осмысления новых фактов. При этом нужно учитывать, что та картина деятельности декабристских тайных обществ, которая известна с 1826 года и к которой мы привыкли, — не более чем гипотеза, причем одна из наименее вероятных, наименее подтвержденных источниками.

Книга, которую читатель держит в руках, — лишь первый шаг на пути к этому пересмотру.

По делу о «злоумышленных тайных обществах» к следствию привлекли более пятисот человек. Большинство из них были отпущены: признаны «непричастными к делу» или наказаны в административном порядке. 121 человек был осужден Верховным уголовным судом «к разным казням и наказаниям», пятеро из них казнены через повешение.

В книгу включены биографии руководителей тайных обществ и тех их членов, кто непосредственно заговором не руководил, но оказался вовлеченным в его орбиту, активно участвовал в связанных с ним событиях.

Во многих случаях применялся прием «парных биографий»: таковы, например, биографии Павла Пестеля и Алексея Юшневского, Сергея Трубецкого и Сергея Муравьева-Апостола, Петра Свистунова и Ипполита Муравьева-Апостола. Такое сопоставительное жизнеописание тех героев книги, чьи судьбы оказались тесно связаны, дало возможность показать общность их судеб, выделить критерии, по которым тот или иной исторический деятель соотносим с движением декабристов. При использовании такого приема ярче выступают индивидуальные черты героев, что делает облик каждого из них уникальным.

Отбирая героев для книги, автор не следовал пропагандистским установкам «Донесения Следственной комиссии». В основу книги положен анализ большого комплекса документов, прежде всего архивных, позволяющих судить о реальных планах декабристов. Роль каждого из персонажей в описываемых событиях определяется вовсе не вынесенным ему приговором, а его служебным положением, жизненным и военным опытом, его представлениями о том, как должна совершиться в России революция, кто должен ею руководить и как должна выглядеть страна в будущем.

Собранные же вместе, эти биографии дают возможность увидеть своеобразный «коллективный портрет» тех, кого император Николай I называл «Mes amis de quatorze» («Мои друзья четырнадцатого»).

Именно такой подход помогает по-новому взглянуть на хрестоматийно известную историю тайных обществ, описать подготовку декабристов к реальному революционному действию, понять, почему столь долго готовившаяся революция вылилась в два восстания, оказавшихся совсем не опасными для власти.

ПАВЕЛ ПЕСТЕЛЬ И АЛЕКСЕЙ ЮШНЕВСКИЙ