Декларация смерти

— Конечно, — сказала мама. Потом посмотрела на Анну и взяла ее за руку: — Никто нас не посадит. — Она вздохнула. — Мне неизвестно, что нас ждет, — тихо проговорила она, — но я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Мы знали, на что идем, когда решили, что у нас будешь ты, и мы безропотно примем все страдания, что могут на нас из-за этого обрушиться. Главное, чтобы ни тебе, ни Бену, ни Питеру ничто не угрожало. Остальное нам неважно. Здесь нам ничего не страшно. В Лондоне, да и вообще по стране полно людей, которые считают, что наше дело правое. У них есть свои дети. Они нам помогут. Они нам уже помогали — после того как мы вышли из тюрьмы. Поэтому мне не хочется, чтобы ты понапрасну волновалась. И я не желаю, чтобы ты думала, что подставляешь нас под удар. Мы добровольно пошли на риск, из-за нас ты столько лет просидела в Грейндж-Холле. Этого мы никогда себе не простим. Теперь ты в безопасности. Благодаря Питеру ты вернулась домой. Больше тебя никто отсюда не заберет.

Анна молча кивнула. Ей хотелось задать еще целую кучу вопросов: про Препарат Долголетия, про Отказ от Приема, про Барни, Пипа, Ловчих, Грейндж-Холл и Питера. Но она не знала, как спросить об этом, не выпалив все разом. Она боялась, что станет похожа на Лишнего из подготовительной группы, который, получив разрешение задавать вопросы мистеру Сарженту, не в состоянии себя остановить. Поэтому она решила пока помолчать и просто спокойно доесть завтрак. Время от времени она бросала на Питера взгляды. Он встретился с ней глазами, обхватил ее рукой и прижал к себе. Анну охватила волна радости.

— Это твой дом, Анна Кави, — прошептал он. — Я же говорил, что игра стоит свеч. Помнишь?

Анна улыбнулась. Неожиданно резко зазвонил телефон, и родители испуганно переглянулись.

Отец снял трубку.

— Пип, — улыбнулся он.

Вдруг он переменился в лице, а между глаз пролегла глубокая морщина. Несколько раз он кивнул, бросил «спасибо» и дал отбой.

— Они направляются в Блумсбери, — тихо произнес он. — Ловчих кто-то навел. Не понимаю. Ведь этого не знал никто. Никто.

Он опустился на стул и посмотрел на маму Анны, которая лишь беспомощно пожала плечами.

— Питер, ты ведь никому ничего не говорил?

— Конечно же нет, — с жаром ответил Питер. — Я что, совсем дурак?

— Тогда не знаю, — промолвил отец, уставившись в стену за спиной Анны. — Ничего не понимаю.

Стоило ему упомянуть про миссис Принсент и Ловчих, как Анна почувствовала, что ее сковывает ужас. Вдруг она поняла, как на них вышли. Она поняла, что это была расплата за Первый Грех, что ее судьба была определена в тот самый момент, когда она впервые нарушила правила Грейндж-Холла, и что своим преступлением она погубила не только себя, но и всех своих близких.

— Это я во всем виновата. Я вела дневник, — чуть слышно прошептала она. — Я писала обо всем, что со мной происходит. Обо всем, что говорил мне Питер. Я его прятала в Ванной для девочек № 2, а потом перед побегом переложила в карман, но, когда мы добрались до миссис Шарп, его там уже не было, — она сглотнула. — Наверное, выпал в туннеле. Или где-нибудь еще. Я… я не знаю.

Питер в изумлении воззрился на нее. Анна увидела, как изменились лица ее родителей, и у нее чаще забилось сердце. А потом она почувствовала, как внутри у нее все сжалось, и девушка съежилась, ожидая, что сейчас ее будут бить.

Глава 23

Маргарет Принсент сидела за столом и с самодовольной ухмылкой на лице вертела в руках дневник Анны в обложке из розовой замши. «Девчонке воистину цены нет, — подумала она. — Как будто сама хотела, чтобы ее нашли».

Что ж, хочет она этого или нет, ее в любом случае скоро поймают и привезут назад, что не могло не радовать. Ловчие пришли в восторг, когда узнали, где искать беглецов. Они заверили, что доставят Лишних из Блумсбери обратно в Грейндж-Холл в течение суток. Впрочем, от мальчишки было бы неплохо избавиться. И от родителей Анны тоже. Как они вообще осмелились на такое? Как они имели наглость подумать, что имеют право на то, чего все остальные лишены?

Маргарет с раздражением подумала о Властях, виноватых в случившемся. Почему ее не поставили в известность о туннеле, ведущем из подвала наружу, туннеле, начинавшемся в карцере, куда она посылала в наказание Лишних, зная, что оттуда сбежать невозможно? Почему ей ничего не сказали раньше? Такое поведение было для Властей типичным. Они не считали, что должны кому-то что-либо сообщать. Решили, что ей об этом знать необязательно.

Ну ладно, она им еще покажет. Когда Лишних вернут в Грейндж-Холл, они у нее ох как попляшут. Именно ей удалось выяснить, где скрываются беглецы. Ловчие сколько угодно могут щеголять в своей жутковатой черной форме и пугать всех пытками, но они все равно не знают, как мыслят Лишние. По крайней мере не знают столь хорошо, как она. Кому пришла в голову мысль наведаться домой к Джулии Шарп? Ловчим? Естественно — нет. Это она, Маргарет, им подсказала.

А потом, когда Лишних поймают, она будет настаивать на том, чтобы право наказания передали ей. Если, конечно, они останутся живы.