Декоративка. Книга 2

— Тебе надо вернуться в комнату, — сказал Зен.  

Это меня неприятно укололо. Даже не просто неприятно, а очень чувствительно укололо…

— Получил свое и прогоняешь?  — спросила я едко.

— Это было ошибкой.

Я ушам своим не поверила.  Еще совсем недавно Зен горел, дышать не мог, воздух ртом ловил,  тянулся ко мне, и вот на тебе – снова холоден и безразличен, как глыба льда.

— Что ты сказал? —  глухо уточнила я.

— Я сказал, что это было ошибкой. Возвращайся в комнату.

А вот это уже бы не просто укол, а удар. Под дых.

— Ошибка? — повторила я громко, не заботясь о том, что нас услышат. — Немедленно  скажи, что  ошибка – это твои слова, или я не знаю, что сделаю…

— Ира… пойми меня.

— Попытаюсь!

— Ты  хрупкая, слабая, и мне страшно даже коснуться тебя… понимаешь? Я не  могу расслабиться, потому что если я дам себе волю, то…

— То что? — продолжила я за него. — Боишься, что сделаешь мне больно?  

— Да, — выдохнул он.

То, о чем Зен сказал, я итак прекрасно прочувствовала. О, да, я отлично ощущала, как неуверенно дрожат его руки, как он прислушивается ко мне, как тщательно отслеживает, не причинил ли мне боль… Не одна я была напряжена.  

— У тебя были декоративки? — тихо спросила я.

— Были.

— Им ты тоже боялся причинить боль?

— Нет. С ними все было иначе. Они сами хотели этого.

— А я  что, не хотела?

— Мне кажется, ты себя заставила.

Я хотела возразить, но промолчала. Зачем врать, если все  очевидно? Зен заметил, как я морозилась, точно так же как я заметила, что он нервничал… А ведь какая была огненная прелюдия, какие были поцелуи! Все вело к тому, что будет горячо, а на деле – Арктика.    

 А ведь это просто психологический зажим, и не более. Зен рос с установками, что женщины – хрупкие вещи, которыми пользуются при  нужде, а тут я, вся такая «брыкливая», командующая, что делать и как делать… К тому же  у меня всегда была склонность выбирать парней слабее себя,  которых легко под себя подмять. Даже когда я решила ехать на Алтай с Сашкой, это не он меня продавил на такое решение, это я сама решила… В общем,  во всех своих предыдущих отношениях мне нравилось чувствовать себя главной, а с Зеном этой уверенности нет. С ним можно только на равных, а это для меня впервые. И для него впервые… Я знаю, что нам будет хорошо вместе, просто надо убрать этот зажим, сломать последнюю стену…

— Ладно, —  протянула я, и двинулась  предположительно в сторону двери. — Вернусь в комнату. Действительно, это была ошибка.  Давай обо всем забудем.  

Я не успела сделать и шага, как Зен меня остановил, удержав за руку.

Ага! Не может меня отпустить!

— Забудем? —  спросил он.

— Да, забудем. Ничего не было. Тебе  и правда больше подходит женщина-вещь: декоративка, мэза… такая, как я, тебе не по зубам. Не сможешь ничего. А раз ты ничего не можешь, то зачем с тобой время тратить?

Это был запрещенный прием, безжалостный прицельный удар по его самолюбию, но я смело использовала его. Притянув к себе, Зен проговорил мне в лицо, обжигая дыханием (и снова он горячий!):

— А может, это я тебе не по зубам?

Я нагло фыркнула ему в лицо.

— Я давно тебя раскусила, волчок.

— Как и я тебя…

Мгновенная заминка, и мы жадно потянулись друг к другу, уже не опасаясь, будет ли больно, будет ли не неудобно, будет ли шумно… и в этот раз все получилось, как надо.  Стена рухнула.

Глава 15

Мы были преступно неосторожны в ту ночь, и разошлись только, когда Млад  почуял, что кто-то приближается. Зен открыл дверь в нашу с Фланой комнату, подтолкнул Млада,  а затем и меня внутрь. Я закрыла дверь на засов и, прижавшись лицом к ее поверхности, стала слушать, что там снаружи происходит. Зен затаился, и ничего я не услышала, если не считать мелодичного всхрапывания крепко спящей Фланы; в комнате  резко пахло водко-вином, которым накачалась всадница.

Млад дошел до лежанки, развалился на ней, тогда и я стала осторожно двигаться в темноте к своей кровати.  Добравшись до  нее без приключений, я тоже легла.

Несмотря на то, что я своими действиями сильно все усложнила, я была довольна.  Сработал  неискоренимый инстинкт – привлечь лучшего самца, и примитивная, физиологическая удовлетворенность пела в моем теле…

А ведь я уже не та пышная аппетитная Ирочка, источающая  довольство жизнью: Цита избавила меня не только от лишних килограммов, но и от нужных, а с лица стерла миловидность. Но даже такая я нравлюсь Зену… до сумасшествия, до горячки…  Я только что ушла от него, и губы у меня еще припухшие, и  на коже еще его запах, и по ногам  еще стекают следы произошедшего, а мне уже не верится, что мы на это решились, что я решилась… 

Я быстро заснула, и снилась мне утомительная красочная белиберда, совмещающая фрагменты жизни в Ците и дома.