Декоративка

— Шить не умею, — соврала я (хотя, если проанализировать мои навыки рукодельницы, то это не такая уж неправда).

— Как это — не умеешь? Ты что, играть со мной вздумала? — прорычал мэнчи, и Млад, идеально понимающий оттенки настроений хозяина, тоже зарычал. Тихо-тихо зарычал, но мне и этого хватило, чтобы вновь возникла в памяти картина: снег, тело Зорана, кровь толчками изливается из разорванного горла…

— Дай любое другое задание, — попросила я, — это я сделать не смогу. Кровь… она… ее сегодня было много… я не смогу… шить…

Взгляд рассерженного Тредена придавливал, как камень. Но опасность миновала.

— Тогда держи его, — глухо произнес он. — От боли он может очнуться.

Я кивнула и подползла к Зену. Перехватив его так, чтобы не завалился вперед, я стала смотреть в сторону, на дальний угол. Треден же принялся за дело.

Первый укол желтоглазый не заметил, как и первые несколько стежков. Зен очнулся в середине процесса, причем очнулся бурно: рванулся так, что я, естественно, не смогла его удержать и вместе с ним завалилась вперед, задев ногой Млада. Волк подскочил и оскалился, Треден рыкнул на него, Зен попытался что-то сказать, но захлебнулся кровавой пеной и раскашлялся.

— Тихо! — приказал Треден, могучей рукой толкая Зена обратно, но тот не внял ему и рванулся снова. — Тихо, парень!

Парень (если можно назвать «парнем» мужика под тридцать), еще раз попытался что-то сказать, но получился у него на выходе, как и прежде, кровавый кашель; игла болталась на нити, торчащей из незаконченного шва. Треден выругался себе под нос и встал позади рвущегося Зена, чтобы удержать.

— Ирина, бери иглу и заканчивай!

— Нет, я не…

— БЕРИ!

…Вначале Зен безудержно кашлял, брызгая кровью, но Треден крепко его держал. Любопытствующий Млад совал свою огромную морду то в лицо Зена, то украдкой меня нюхал и примеривался к бочку, но под взглядом хозяина ни на что более не осмеливался. Я же делала стежок за стежком, стараясь ни на что не обращать внимания, концентрируясь только на шитье. «Это не кожа, это ткань, — говорила я себе. — Я просто зашиваю разрез, разрез на ткани… А то, что ткань такая скользкая и плотная, это ничего».

Когда я закончила и затянула узел, Зен уже затих и не двигался. Треден осторожно разжал хватку, помог ему принять более удобное положение и, встав спереди, оценил результат.

— А говоришь, шить не умеешь, — сказал он. — Нить надо обрезать. Возьми нож со стола. Хотя нет, я сам. Иди руки вымой.

Руки тряслись, когда я обмывала их в воде; вода была красная.

Кажется, я скоро возненавижу красный цвет… Треден больше ни о чем меня не просил: сам обработал шов и наложил на него примочку, сам сходил за новым снеговым компрессом и приложил к торсу. Затем, надев зачем-то шубу наизнанку, вытер свое лицо и, взяв что-то из сундука, свистнул Млада.

— Я ухожу. Надо подчистить следы. Не давай Зену захлебнуться кровью.

Я никак не отреагировала. Мне казалось, вокруг все расцветилось в кровавые оттенки, а я плыву в пелене этих оттенков, и задыхаюсь от железного запаха.

— Ты слышала меня, Ирина? — настойчиво, громче повторил Треден.

Я повернула в его сторону голову и безучастно, но разборчиво ответила:

— Да, я тебя слышала.

Мэнчи замер, призадумавшись, наверное, не тронулась ли я умом, затем сказал:

— Я вернусь.

И прикрыл плотно дверь за собой.

Меня не интересовало, зачем и как он будет подчищать следы. Я потрогала свое опухшее лицо и придвинулась ближе к очагу. Какое-то время я сидела, как зачарованная, ни на что не реагируя, затем бодрое потрескивание огня и тепло, блаженное тепло вернули меня к жизни, и кровавая занавесь впечатлений развеялась. Я вернулась в реальность и, ощущая жажду, встала, чтобы отыскать чистую воду. Вода не отыскалась, зато нашлось молоко в кувшине на полке. Напившись, я вытерла губы и посмотрела на Зена.

Он умрет, в этом нет сомнений.

Но я буду жить. Буду! И никогда не смирюсь с участью, которую Шариан для меня выбрал. Просто дальше я буду действовать иначе…

Когда Треден и его волк вернулись, Зен уже не кашлял и не дергался; хотя кровь перестала показываться из его носа и рта, меловая бледность лица говорила о том, что все плохо. Больше всего я боялась того, что он умрет при мне, но Зен дотянул до возвращения Тредена.

Мэнчи замерз и устал, к тому же, как я знала, у него самого были раны, пусть и неопасные, но он не дал себе и минуты передышки: как только вернулся, снова взялся за Зена. Уложив его на бок и придерживая за голову, он раскрыл его рот и стал слушать, что происходит у того внутри. Внутри происходило нечто очень плохое… Если сломанное ребро поранило легкое и то наполнилось кровью, то мы ничем помочь не сможем. Тут нужен врач, инструменты, медикаменты…

— Умрет, — уверенно сказала я, без злорадства, но и без сожаления.

— Зен-то? — неожиданно усмехнулся Треден, помогая ему принять более-мене безопасное положение. — Он парень живучий. Оправится.

— Вряд ли. В этом чертовом мире шансы дожить до седых волос вообще очень малы. Ни врачей нормальных, ни лекарств…

Мэнчи покосился на меня задумчиво.