Декоративка

Треден остановился снова и прислушался. Мой слух тоже уловил что-то знакомое… похожее на гул… гул! Я сразу же забыла обо всем, что беспокоило и расстраивало меня минуту назад, и, подойдя к бородачу, спросила:

— Так это боги так… звучат?

— А кто ж? Они всегда с нами, бродят то тут, то там, но людям не показываются, потому как простой человек не может вынести даже звука дыхания бога: ему становится дурно, впадает в беспамятство… Некоторые даже рассудка лишались. Отцы говорят, что только чистые сердцем могут пережить встречу с богами, а те, кто запятнались, умирают от гнета грехов и осознания своей никчемности при встрече с ними.

— Что еще бывало? — жадно спросила я.

— Всякое… — подозрительно на меня поглядев, ответил он. — Я тебе вот что скажу, Ирина: богов нельзя беспокоить. Как услышишь их, уходи. Иначе умрешь страшной смертью, ведь все мы, люди, грязные, кровью запятнанные…

— Боги могут забирать людей? — затаив дыхание, спросила я.

— Боги все могут!

— А…

— Чего ты пристала ко мне? Ты женщина, тебе вообще о богах думать не положено! — рассердился Треден и, громко сопя, пошел вперед.

Я осталась на месте, прислушиваясь к слабому, едва различимому вдали гулу. То, что местные называют «дыханием богов» — это наверняка какая-то временная или пространственная аномалия. Когда люди натыкаются на нее, им становится плохо, как стало плохо нам с Леной — у нас обеих и голова закружилась, и сердце забилось в два раза быстрее, и тошнота подкатила, а потом мы и вовсе оказались в другом мире. Или в прошлом… или в будущем… Кто знает, что это за выверты вселенной? Но главное то, что этот «гул», или эти «боги», возможно, могут сработать как портал и вернуть меня домой.

Мне нужна возможность постоянно быть в лесу, чтобы иметь больше шансов услышать этот гул и отыскать путь домой. Значит, нужен такой хозяин, который может брать меня в лес постоянно и не видеть в этом ничего подозрительного. Одним словом, мне нужен Треден.

С ним не будем проблем, он человек мягкосердечный. Я разузнала, что Крету он купил, потому что ее так сильно избил предыдущий хозяин, что ее никто не хотел брать на торгах, и она ушла за бесценок. Чтобы бедняжка не досталась кому-то нищему и озлобленному и совсем не пропала, он сам ее купил и привел в свой дом. А если вспомнить, что сказал тот мальчишка Зоран перед смертью, то можно с уверенностью сказать, что деньги на декоративок у Тредена всегда имелись. Он охотник, а в этом таежном ов-вене это довольно прибыльная профессия.

А если он захочет спать со мной… что ж, это можно вынести. Он, по крайней мере, не будет надо мной издеваться и бить, и я знаю, каков он в быту.

Я догнала мэнчи, и, преградив дорогу, попросила у бородатого добряка:

— Треден, купи меня. Обещаю, я буду хорошей декоративкой. Ты не пожалеешь.

— Пожалеешь, Тред, — возразил Зен.

Я пропустила слова желтоглазого мимо ушей и, подойдя еще ближе, посмотрела в лицо мэнчи.

— Ты имел со мной только проблемы. Я была тебе обузой. Дай мне исправить впечатление.

— Как я могу тебя купить? На что? — искренне удивился он. — Ты, видно, сама не понимаешь, сколько стоишь.

— Сколько? Страшная, тощая, грязная… кто в здравом уме меня захочет?

— Такой же страшный, тощий и грязный мэнчи, а здесь таких много, — ответил с усмешкой Зен.

Я снова его проигнорировала и, коснувшись плеча Тредена, умоляющим тоном попросила вновь:

— Купи меня. Я графический диза… то есть рисовальщица, я могу рисовать вывески для разных заведений, картины… или я могу нарисовать тебе схемы разных вещей и устройств, облегчающих жизнь. Ты сможешь собрать эти устройства по схемам и продавать, Треден. Я буду развлекать тебя вечерами интересными рассказами о своих родных землях, читать стихи, петь песни, танцевать… Если достанешь кое-какие продукты, буду готовить такие блюда, что ты пальчики оближешь. Обещаю, я стану тебе отличной женой… то есть декоративкой.

— Ох, ты ж… — выдохнул ошарашенный мэнчи.

— …И ночью буду послушна, — добавила я.

Треден покраснел и опустил взгляд. За считанные секунды его лицо из просто румяного стало пунцовым.

— Спятила, что ли? — пробормотал он. — Куда мне, старику, с тобой…

— Какой же ты старик? Ты зрелый мужчина в самом соку! Тебе всего-то лет пятьдесят, да?

— Ишь как птичка запела, — сказал Зен и рассмеялся, хотя ему-то с его заживающим швом смеяться не рекомендовалось. Треден смутился еще больше. Сбиваясь и сердясь, он ответил:

— Глупости это все! Вон ты сколько всего умеешь, оказывается! Я сразу понял, что ты в декоративки попала по дурости своей, по наказанию, а так — мэза настоящая… Тебя купит богатый ни-ов, и в его доме будешь петь да танцевать, а я…. Чтобы не смела мне больше такое предлагать… старый я для таких шуток!

— Да врет она, — протянул Зен.

— Тем более!

Пунцовый мэнчи, продолжая краснеть, прошел мимо, таща смеющегося Зена.

— А ты прекрати зубы скалить! — рявкнул он на него. — Шов расползется!

Желтоглазый замолк, но по лесу еще некоторое время разносились отголоски его смеха.