Декоративка

Я торопливо натянула свое драное тряпье и пошла за знакомым юнцом-слугой в знакомое место. Женщин в этот раз было не так уж много: одни, собравшись в кучки, жадно обменивались рассказами о том, какой выдался месяц и какой попался на этот раз хозяин, другие заняли места на лежанках, третьи собрались у огня и ждали, когда сварится похлебка. Я поискала взглядом Ангела и, не найдя, пошла занимать лежанку. Есть мне не хотелось (Треден напоследок досыта нас накормил), общаться — тоже. Найдя более-менее укромное место, я улеглась, подложив под голову сверток с одеждой, и закрыла глаза.

Не успела я задремать, как меня потревожили: кто-то бесцеремонно затряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидела неприятное лицо того юнца, который минут пятнадцать назад привел меня сюда.

— Поднимайся и тепло одевайся, — бросил он напыщенно, подражая распорядителю.

— Зачем? — спросила я, зевая.

— Тебе какое дело? Делай, что говорят! — еще более напыщенно сказал он.

Я неторопливо поднялась, утеплилась, затолкала свои пожитки под лежанку и пошла за мальчишкой, который явно нервничал в присутствии стольких женщин. Или его нервировало что-то другое? Морща нос от спертого запаха, юный спутник вывел меня на улицу, где нас ожидало двое крепких молодцев. Один из них достал из кармана темный платок и, подойдя ко мне, повязал его на моей голове так, чтобы моя глаза были полностью закрыты, и я не могла ничего разглядеть. Проверив, хорошо ли сидит повязка и не вижу ли я лишнего, меня ощупали, выискивая, нет ли при мне чего-то эдакого, взяли на руки и понесли куда-то. Это меня испугало, но возмущаться и дергаться я не стала: вместе с испугом пришел и интерес. Юнец, судя по звукам, с этими двумя не пошел, вернулся прислуживать Гадо.

Меня несли в полном молчании, быстро. Я заставляла себя не бояться и готовилась к любой неожиданности; при этом ориентировалась по звукам. Шаги моего эскорта по снегу, их дыхание, мое собственное дыхание, отголоски чьих-то разговоров, звон, собачий лай, шаги по камню, скрип, угрюмое: «Разрешение?», шелест бумаги, недовольное «Проходите», снова шаги по камню, еще одна дверь… Зрение — несомненно, очень важное чувство, но и другие могут дать немало информации. Я почти сразу поняла, что меня доставили не абы куда, а во дворец, и с наслаждением вслушивалась в его звуки, ловила его ароматы, чувствовала, как скользят теплые потоки воздуха по коже…

Это был иной мир — мир благополучия, сытости, тепла… Я ничего не видела, но само осознание того, что я во дворце, том самом многоярусном сложном дворце, который запечатлелся в моей памяти яркой картиной с того момента, как я увидела его на изображении на развалинах, наполнило меня трепетом и предвкушением перемен. Меня донесли, куда нужно, опустили, поставили на ноги, связали руки за спиной. Какие-то люди приходили и уходили, проходя совсем рядом со мной, мельтешили в коридоре, тихо-тихо шептались… Стало тише, пропал шепот, прекратилось бестолковое движение. Кто-то, одетый в нечто шелестящее, подошел ко мне.

— Ира… — услышала я знакомый сдавленный голос. — Ирочка!

Я не поверила своим ушам. Встреча с Леной казалась мне невозможной… Я успела уже принять тот факт, что мне, презренной декоративке, никогда не позволят оскорбить своим видом драгоценную мэзу, оберегаемую, как сокровище — я считала, меня принесли к какому-нибудь ни-ову, которому Шариан что-то обо мне наболтал. Замерев, как истукан, я забыла даже, как дышать — вдохнула только, когда с меня сняли повязку. Проморгавшись, я увидела перед собой мэзу.

Зеленое платье с золотым шитьем, откинутая с лица вуаль… золотые браслеты на руках, вдетые в уши серьги-подвески с желтыми камнями, переливающимися сытым блеском на свету… пронзительно белокурые волосы, мерцающие от золотой пудры, удерживаются тонким обручем и завиты крупными волнами… нежное лицо с милыми щечками вроде знакомо, и в то же время — совершенно неузнаваемо. Глаза подведены черным и золотым, брови тоже в золоте, яркий румянец на щеках явно ненатуральный, а губы алеют.

Лена? Нет, мэза.

Она смотрела на меня так же долго, как я на нее, и в ее взгляде читалось такое же недоверие: ту ли Иру, которую знала, хоть и недолго, она видит перед собой, или это худое истощенное существо только отдаленно ее напоминает?

— Понимаю, сложно поверить, но это действительно я.

Мои слова вывели Лену из транса неверия. Она порывисто обняла меня, крепко-крепко, и вжалась лицом в мое плечо. Сжимая меня, мэза заплакала, и во мне самой что-то дрогнуло, растаяло, и я заплакала тоже…

Глава 13

Позже, когда эмоции поутихли и поток слез остановился, мы долго говорили, при этом продолжая смотреть друга на друга так, словно можем истаять, как видения, в любую секунду.