Декорации смерти

Опасные и преступные мысли, как змеи, иногда обвивают человека и жалят, и их яд проникает в самое сердце. Вот такой мыслью была возможность убедить Бориса в том, что Наташа сама придумала этот роман Жени с Журавлевым в отместку за то, что она оставила ее на дороге.

Другой вариант, над которым Женя давно задумывалась, иногда просто задыхаясь в браке, – это честно признаться мужу в том, что им надо расстаться. Возможно, на время. Но как реально это сделать, она не знала. Она не могла представить себе, что живет где-то в другом месте, где нет ни Бориса, ни Петра, ни Галины Петровны, ни няни и сада! Вот жизнь без Наташи – это пожалуйста. После того, что произошло между ними в «Сером дрозде», она была уверена, что никогда ее не простит. И дело даже не в том, что та грубо вмешалась в расследование, а в том неприязненном отношении, которое исходило от нее. Женя остро это почувствовала. Изнеженная, избалованная и обласканная домочадцами, давно не сталкивавшаяся с конфликтами, она восприняла это как личную трагедию. Наташа вмиг стала ей чужой. А ведь когда они только познакомились, то так потянулись друг к другу, так помогали. И как Женя радовалась, когда Наташа наконец бросила своего Льдова и навсегда переехала к Петру. Выбрала его. А потом родила Милу!

Когда-нибудь она, может, и поймет, что случилось с Наташей, почему она так с ней поступила. А может, и нет. Но главное между ними, женская дружба и понимание, исчезло. А что, если Женин сон был в руку, и между Наташей и Борисом есть связь, и Наташа делает все возможное, чтобы рассорить супругов и, безжалостно бросив сентиментального, на «розовой водичке», романтичного, добрейшего и влюбленного в нее по уши Петра, выйти замуж за более интересного и мужественного Бориса?

Женя, уже мысленно расставшись с Борисом, возвращалась в свою квартиру, покупала детскую кроватку для Миши, искала работу и уговаривала няню Соню переехать к ней, как вдруг услышала:

– Постоянно думаю о тебе. Только о тебе, Женя… Мне кажется, что я даже заболел потому, что давно не видел тебя…

– Журавлев, и я тоже думаю о тебе. И не знаю, что мне делать… И домой ехать боюсь.

– Я могу тебя отвезти.

Она грустно улыбнулась.

23. Июнь 2024 г.

– Ты же прочитала роль? Все поняла? Значит, так. Ты – сестра нашего героя и тебя зовут так же, как и в жизни – Зоя. Наши операторы, как ты знаешь, успели заснять многое из того, что ты готовила, сделаем нарезку, чтобы зритель понял, насколько все это красиво и аппетитно, потом пойдет сцена, как Саша входит на кухню, просит оладушков, ты усаживаешь его за стол, кормишь, и он спрашивает тебя, отличается ли еда, приготовленная любимой женщиной, от того, что готовит домработница. Ты отвечаешь, что, мол, конечно, из рук любимой женщины все намного вкуснее… Ну и так далее… Зоя, ау! И где это ты сегодня все витаешь? Ты рада? Сегодня, вот прямо сейчас съемка! Ты хотя бы осознаешь это? Ты готова?

Зоя, слушая эмоционального и бодрого Родионова, никак не могла собраться. Конечно, она знала о съемке, давно уже выучила роль, хотя там и слов-то было совсем ничего. Она знала, что все сделает правильно. И не боялась камеры уже хотя бы потому, что рядом будет Саша, и это его она будет кормить оладьями.

Но мысли ее занимал разговор с главным режиссером Щегловым, который через того же Родионова вызвал ее к себе в вагончик и начал задавать какие-то странные вопросы. Причем начал издалека. Сначала спрашивал, на самом ли деле она хочет сниматься в кино, представляет ли она себе, насколько это сложно, готова ли она пожертвовать многим, чтобы стать актрисой. И настолько все эти вопросы воспринимались ею несерьезно, что она едва сдерживала себя, чтобы не спросить в лоб: чего тебе надо?! Мало того, что у нее и без того нервы были взвинчены после разговора с этими двумя девушками, напугавшими ее фотографиями мертвецов и подозрениями, потом ссорой с Олегом, которому она сдуру все рассказала, а он решил, что это она заморозила четверых насильников, теперь вот главный режиссер, человек, которому вообще, казалось бы, не должно быть дела до какой-то там буфетчицы, задает странные вопросы об артистической карьере. С чего бы это?

Она отвечала просто, мол, почему бы и не попробовать? Образования у нее нет, в художественной самодеятельности даже никогда не участвовала, не поет, не танцует, не читает стихов со сцены… Она обыкновенная женщина, которая неплохо готовит. И все!

Разговор явно не складывался, потому что даже талантливый Щеглов не сумел плавно перевести разговор на тему отношений между Зоей и Горностаевым. На что она мягко ответила ему, что не собирается делиться с ним своей личной жизнью, и ни слова не сказала о сделанном ей Сашей предложении.

Затем последовал вопрос, москвичка ли она, где живет, может, ей нужна помощь…

У Зои округлились глаза. Какая еще помощь? Она спокойно ответила ему, что живет на съемной квартире. Когда ее спросили, где именно, она вошла в ступор.