Дела адвоката Монзикова

Долбенко старался читать свой доклад громко и четко. От волнения голос его осип. В зале заседания диссертационного совета тускло светили старинные лампы, создававшие уютную, домашнюю атмосферу. Но этот чёртов уют сильно мешал чтению текста. Сильно волнуясь, Долбенко после первого листа сразу же перешел к четвертому, а шестую страницу он зачем-то прочел дважды. Водя пальчиком по строчкам, он часто сбивался и одну и туже строчку читал по два-три раза. Вместо запланированных 15 минут у него на доклад ушло 37. Профессор, пребывая в предынфарктном состоянии, решил для успокоения выпить с приглашенным на защиту Монзиковым коньяка. Они хлопнули грамм по 300 под лимончик и шоколадные конфетки. И это помогло. Острота восприятия снизилась, а полупьяные комментарии Монзикова привели профессора в благодушное расположение духа.

После доклада Олег стал зачитывать замечания на автореферат. От волнения он перепутал страницы и по новой прочел три последних страницы своего выступления. В зале стоял шум и хохот. Члены совета пытались сдержаться от смеха, раздиравшего каждого, но это было выше их сил. Все прекрасно понимали, что они должны будут проголосовать «за», но оснований для этого не было никаких. Когда же началась дискуссия, то Олег просто поплыл. Дело в том, что в декабре у верующих идет пост. И его организм был истощен длительным голоданием. Для храбрости, перед самой защитой он маханул два стакана коньяка. Закусывал он конфетами и двумя дольками лимона. Уже к середине защиты его сильно развезло. Качаясь, с заплетающимся языком, бедолага силился уловить смысл вопросов, многие из которых ему были бы непонятны и на трезвую голову. Это был ужас. Мыча что-то нечленораздельное, сопя и чихая, Долбенко еще стоял на ногах. Экзекуция подходила к финишу, когда один из членов совета, вдруг, ополчился на научного руководителя диссертанта. Его стали поддерживать и началась научная перепалка. Ситуацию спас адвокат Монзиков.

– Ну, хуля, вы, бля, набросились, бля на научного руководителя? – и Монзиков внимательно обвел пьяным взглядом еще трезвых членов совета. – Сергей Петрович – молодой ученый, решивший зафиксировать, бля, свои научные, так сказать, эти… А вы, бля, ему – это. А? – Монзиков в правой руке держал пустой фужер, из которого он пил коньяк. – А научный руководитель его – это мой кореш! Понимаете мою мысль, а?

– Уважаемый! Причем тут Сергей Петрович? Мы сейчас обсуждаем Олега Пантелеевича! – первым из воинствующих членов совета включился в дискуссию председатель. – Сергей Петрович уже защитился, так? А сейчас защищается Долбенко.

– Тем более! – и Монзиков громко икнул. – Вот представь себя на его этом самом… Ну?! И что, что ты тогда, а? – Монзиков был настроен на полемику решительно и бескомпромиссно.

– Послушайте, Александр Васильевич… – но Гигантова бесцеремонно перебил адвокат.

– И на профессора – научного руководителя Вы зря, это самое, значит, – Монзиков повернулся к полупьяному своему приятелю и дружески похлопал его по плечу. – Ведь вот, это самое, значит, когда он с ним начал, то я и подумать даже! – Монзиков поднял палец вверх и многозначительно посмотрел сначала на председателя, а затем на ученого секретаря диссертационного совета.

– Александр Васильевич! – Гигантов опять попытался призвать Монзикова к порядку, но все дальнейшие его попытки были тщетны.

– Я – Александр Васильевич! А он – Олег Пантелеевич! – Монзиков пальцем показал на еще стоявшего на ногах соискателя ученой степени кандидата экономических наук.

В зале воцарилась громовая тишина, то и дело нарушаемая наливанием в стаканы минералки или лимонада, падением на стол шариковой ручки, которую усердно крутил один из членов совета, сморканием в носовой платок и т. д. Но в целом было очень тихо. Все с напряжением ожидали финала, развязки. И она неожиданно наступила. Монзиков вдруг начал рассказывать об одном своем деле, которое произошло совсем недавно в г. Иваново. Через 20 минут кто-то из членов совета вдруг не выдержал и прервал адвоката своим вопросом.

– Простите, любезный, а какое отношение ваша история имеет к теме данной диссертации или к соискателю? – не унимался Гигантов.

– А, такое, что он – тоже. И если бы Вы не того, то он бы, бля, уже бы, бля! Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков пытался по-доброму рассказать всем и особенно председателю, что Долбенко – мужик неплохой и что надо им не тянуть кота за хвост, а взять и проголосовать.

– Господа! Господа! Тихо! – Гигантов предпринял очередную попытку навести тишину и порядок в заседании. – Давайте устроим перерыв перед голосованием? Кто – за? Кто воздержался? Против есть? Нет? Единогласно! Объявляется перерыв на 15 минут.