Дела адвоката Монзикова

– Эй, Ахмед, что он там бормочет, а? – спросил у своего приятеля араб, важно восседавший на верблюде.

– Это, наверное, немец или француз? – ответил Ахмед.

– А, может быть, он – еврей? А? – с сомнением заметил первый.

– Маса, я думаю, что это либо еврей, либо француз… Смотри, какой он тупой! – Ахмед слегка пнул ногой Монзикова, который даже никак не отреагировал на такое проявление внимания к своей скромной персоне.

– Мужики, а вы – кто? – наконец-то выдавил из себя Монзиков и с ужасом заметил, что горло его пересохло, губы потрескались и он не может говорить.

– Не, наверное, он – не еврей. Смотри, он, наверное, отстал от своих. Евреи – они никогда не отстают. Они по пустыням шляются вперед-назад, сволочи такие… – злобно процедил сквозь зубы Маса.

– Балан, слезай с верблюда и посмотри на этого немца. Если у него есть деньги, то надо их взять, – приказал Ахмед.

Монзиков решил встать. Когда он выпрямился, то оказалось, что как минимум на голову он выше ростом и Ахмеда, и Балана. И эти шибздики ещё надеялись обыскать и отнять деньги у адвоката Монзикова? Просто смешно! ХА-ХА-ХА! Смешно, да и только.

Монзиков подошел к Масе и дружелюбно протянул тому правую руку. Однако араб решил, что немец хочет его ударить и тогда он решил откинуться в сторону. Однако араб несколько не рассчитал и с грохотом шлёпнулся на песок. Двое остальных почему-то решили, что немец ударил их предводителя. Тогда они мигом, не сговариваясь, налетели на Монзикова и стали его дубасить маленькими кулачками. Адвокат был бессилен сопротивляться и уже через минуту ноги его подкосились, тело обмякло и Александр Васильевич распластался на песке.

Обыск ничего не дал. При адвокате не было ни денег, ни документов. Он был абсолютно пуст.

– Надо его бросить, а его квадроцикл забрать, предложил Балан.

– А если он – денежный? Мы же можем его продать! – предположил Маса. – Давайте, сажайте его на верблюда, а мотоцикл возьмём на буксир.

– Тяжелый, гад, этот немец, возмутился Ахмед, с трудом поднявший обмякшее тело адвоката.

– Тяжелый – не тяжелый, а может быть он – денежный, продолжал вслух рассуждать Маса.

Примерно через четыре часа неспешного хода по пустыне Монзиков снова пришел в сознание и открыл глаза. Теперь руки и ноги его висели как плети, а живот лежал на верблюде между двумя горбами. Сил было мало и Монзиков лишь попытался что-то сказать, но горло его окончательно пересохло и язык теперь даже не ворочался. Раздался тихий стон.

– Маса, смотри, фриц проснулся, – сказал Балан.

– Давай-ка с ним поговорим, – предложил Маса и остановил свой навьюченный караван.

– Вот, гад, толстый какой, а?! – заворчал Ахмед – самый здоровый из арабской троицы. – Его надо краном поднимать, ишак толстопузый. Жопу отрастил, пиво сосет с утра до ночи,…

– Да не ворчи ты так. Лучше скинь его с верблюда, – деловито заметил Балан.

– Как тебя зовут? – спросил у Монзикова Маса.

– Пить! Дайте попить, – прошептал адвокат.

– Пит? Тебя зовут Пит? – переспросил у Монзикова Маса.

– Пить! Пить! Пить… – прошептал снова Александр Васильевич.

– Пит, откуда ты? – подключился к разговору Ахмед.

– Воды мне, дайте воды, – жалобно стонал адвокат.

– Точно немец. Надо ему дать попить, а то мы его можем не довезти, – Маса показал пальцем в сторону верблюда, который вез большой бурдюк с водой.

Вода в пустыне на вес золота. Её обычно берут с небольшим запасом на тот случай, если караван выбьется из временного графика пути. А путь у бедуинов лежал прямо в Каир.

Когда Монзикову протянули двухсотграммовый стакан с водой, то Александр Васильевич его выпил одним залпом. Второй и третий стаканы он опустошал с той же скоростью и также жадно, как и самый первый. После пятого стакана, почувствовав заметное облегчение и прилив сил, Монзиков попытался встать на ноги, но ноги его не слушались. Тело болело, а конечности сильно занемели. Солнце было в зените и шпарило с такой силой, что можно было готовить яичницу прямо на песке. Минут пятнадцать ушло на то, чтобы адвоката подготовить к пути. Ему перевязали платок, протерли влажной тряпкой промежность, смазали какой-то вонючей фигней открытые части тела, в том числе и лицо, помогли взобраться на верблюда. Никто не понимал Александра Васильевича, и он не понимал арабов. Зато бедуины знали точно, чего они хотят и что им было нужно от родственников этого странного фрица. А Монзикову, по большому счету, было всё равно, лишь бы выбраться из пустыни, куда он и ехать-то не хотел, да и всё так обрыдло, что хотелось просто домой, к жене, к дочке, в Россию.

Нет смысла описывать все тяготы многодневного перехода Монзикова по аравийской пустыне, поскольку тогда никто из читателей не полетит ни в Египет, ни в Ливию или Тунис из страха оказаться в подобной ситуации. Достаточно лишь знать, что солнце в Африке – это не солнце Крыма или Кавказа. Оно жалит своими лучами сильнее настолько, насколько вообще может работать женская или детская фантазия. Простой пример, за 15 минут пребывания на солнце можно так обгореть, что солнечные ожоги будут сравнимы с ожогами от пожара. И это – не сказка.