Дела адвоката Монзикова

Саша Монзиков поначалу ничем особенным не выделялся. Также пил, также курил, также матерился. Но вот однажды, при обыске на квартире цыган, Саша с Димкой Неверовым – оперуполномоченным УР, обнаружили в тайнике обыскиваемой квартиры 10000 руб. По тем временам – это было целое состояние. Что делать?

В соседней комнате сидят понятые – соседи, которым все до лампочки. Опера орудуют молча. Когда и не надо ломать – все равно ломают. Ведь логика простая. Если делается обыск, то значит это – преступник. А если преступник, так что же его жалеть? Ломать – так ломать! В такой суматохе и нашел Санька Монзиков с напарником 10000 рублей. Димка предложил сразу же не говорить начальству о находке. Цыган будет молчать. Не в его интересах заявлять о пропаже ненайденных вещей. Ведь это – улика. А сослуживцы ни о чем и не догадаются, если им не говорить. Нет, конечно, деньги они отдадут, но не сразу и не сейчас.

Димка был ветераном уголовного розыска. Он проработал уже три года и готовился стать старшим лейтенантом милиции, а Санька только-только получил младшего лейтенанта и его трудовой стаж исчислялся днями, неделями и двумя месяцами. После операции, на которой особо отличились Шевченко и Пряник, нашедшие в тайнике квартиры 700 рублей, была грандиозная пьянка. Литвинов – зам. начальника по УР[22] с Казановичем собрали девять ребят, в том числе и Монзикова, сделали «разбор полета», а затем отправили виновников торжества – Пряника и Шевченко – «проставляться» в гастроном. Точнее, в гастрономе они только затоварились, а уж вечером проставились как положено. На 11 здоровых мужиков было взято 10 бутылок водки, шесть плавленых сырков «Дружба», два здоровенных огурца, буханка хлеба, килограмм докторской колбасы и две банки консервов «Бычки в томатном соусе». В 20⁰⁰ еле стоявший на ногах Шевченко бегал в лобаз «добавлять». Через час с небольшим он вернулся еще с тремя бутылками водки и городским батоном, который был на половину съеден. Ночевали все на работе, кроме Литвинова. Его ночью отвезла «дежурка» домой.

Утром, с распухшими физиономиями, с осоловелыми глазами, после небольшого опохмела – с ночи оставались две непочатые бутылки «Столичной» – опергруппа начала готовиться к очередной операции – засаде, и, если повезет, взятию дагестанца Избекова, на счету которого было три трупа, два грабежа и изнасилование. И это все, не считая двух судимостей.

Во время обеда Монзиков спросил у Неверова, когда они сдадут деньги? Неверов отозвал в сторонку Монзикова и сказал, что часом раньше он отдал все 10000 Козлову из ОБХСС, чтобы тот приобщил их к делу.

– Ты пока об этом никому! Ладно?

– А че? – удивился Монзиков.

– А то, что по инструкции, салопон х…, мы должны были бабки сразу же сдать, как нашли. Понял?

– А!?

– Ну ладно, я тебя не выдам. Иди и спокойно работай, – Неверов похлопал Монзикова по плечу.

И таких случаев далее было нимало. То при обыске перепадало золотишко, то деньги, то – и то и другое одновременно.

А зарплаты Саньке явно не хватало. Он долго не мог понять, почему здоровые с виду мужики, получавшие мизерную зарплату и работавшие в антисанитарных, нечеловеческих условиях постоянно пьянствовали, курили, …

И ведь что странно, так это то, что никто по-хорошему из милиции не уходил! А пьянствовали ребятишки на прилипшие после операций деньги либо от безысходности, либо по привычке. Да, по привычке! Шутка ли сказать, в течение нескольких лет пить и не спиться!? Вот и Санька Монзиков начал пощипывать форцовщиков, спекулянтов, торгашей и дебоширов. Там прихватит, тут сокроет, здесь украдет. Начинал с мелочевки, а дальше – больше. Ребята, которые старались честно работать, которые не пили, не курили – были изгоями. Они не приживались. Их убирали либо начальство, либо сам коллектив, и часто – через тюрьму.

* * *

Санька Монзиков, будучи уже лейтенантом, оперуполномоченным уголовного розыска 69 отделения милиции поехал в августе в деревню Пеньково. Надо было отработать версию убийства. В напарники ему дали Кольку Шелудько, зеленого пацана, который и в армии-то не служил. Как в милицию попал – не известно. Парень был не плохой, но уж слишком правильный. Всех называл по имени-отчеству, матом не ругался, всегда был опрятен, коротко острижен. Тьфу! Выродок какой-то! И вот этого «засланного» дают в напарники Монзикову – зубру уголовного розыска.

Настроение было скверное. Предстояло просидеть в засаде сутки, да еще с кем. Поэтому, прервав на корню какие-либо вопросы Шелудько, Монзиков купил сам, тьфу ты господи, две поллитровки и закуску и отправился с напарничком в адрес. Ночь прошла тихо. Более того, Монзиков даже выспался. Настроение после выпитого в одиночку литра водки было нормальное, но требовалось опохмелиться. В 11 утра Монзиков отправился в магазин за пивом.

И вдруг выстрелы. Один, второй и крики. Прибежав к месту засады, он увидел застреленного Колю Шелудько. На непорочном юношеском лице застыло удивление. Глаза смотрели в небо, изо рта шла кровь. Смерть наступила мгновенно. Оба выстрела были в упор, в спину.