Дела давно минувших дней...

Каждый из членов «фаланги» — гармоничная личность, соединяющая физический труд с интеллектуально-творческими занятиями. Высокое индивидуальное благосостояние основано на всеобщем благосостоянии («теория разумного эгоизма»). Изображая общество будущего, Чернышевский рисует его всеобъемлюще совершенным. Отсутствие социального и материального принуждения позволяет людям, населяющим этот мир, не ограничивать свои естественные желания и природные потребности. Свободная любовь ведет к исчезновению семьи. Узкородственные семейные чувства перерастают в чувство всечеловеческой общей семьи.

Основу этики Чернышевского составляет «теория разумного эгоизма», восходящая к философии Л. Фейербаха, немецкого философа-материалиста. Фейербах создал учение об эгоизме как основе морали («Лекции о сущности религии»). «Мораль и право, — писал философ, — покоятся вообще на совершенно простом положении: „чего ты не хочешь, чтобы люди тебе делали, того не делай и ты им. <…> Конечно, эгоизм есть причина всех зол, но также и причина всех благ… <…> …ибо кто создал добродетель целомудрия? эгоизм — запрещением прелюбодеяния, эгоизм, который не желает делиться предметом своей любви с другими; кто создал добродетель правдивости? эгоизм — запрещением лжи, эгоизм, не желающий быть оболганным и обманутым. Таким образом, эгоизм есть первый законодатель и виновник добродетелей…“»

Чернышевский обосновал теорию «разумного эгоизма» в статье «Антропологический принцип в философии» (1860) и наглядно воплотил ее в романе «Что делать?» (1863), герои которого («новые люди») свои отношения строят на принципах этой теории. Ю. Прозоров отмечает, что в диалогах Лопухова и Веры Павловны, героев романа «Что делать?», неоднократно повторяются положения «Антропологического принципа…», а среди книг, которые Лопухов приносит Вере Павловне, на первом месте находятся «Лекции о сущности религии» Фейербаха и «Судьба общества» фурьериста В. Консидерана.

Эгоизм для Чернышевского является чувством этически нейтральным, неотъемлемым свойством человеческой натуры.

Но природа наделила человека и разумом, чьи возможности безграничны. С помощью разума человек открывает для себя истину, что наиболее полезным и выгодным для него лично будет только то, что полезно и выгодно для всего общества в целом.

Достоевский скептически отнесся к теории «разумного эгоизма», справедливо считая, что это учение в устах циников и подлецов легко опошляется. Буржуазный делец Петр Петрович Лужин философствует по поводу «личного интереса», ссылаясь при этом на «науку»: «Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует, и кафтан твой останется цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твердых оснований и тем более устраивается в нем и общее дело. Стало быть, приобретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем и веду к тому, чтобы ближний получил несколько более рваного кафтана и уже не от частных, единичных щедрот, а вследствие всеобщего преуспеяния».

В рассуждениях Лужина Достоевский обнажает связь между этикой «разумного эгоизма» и этикой утилитаризма И. Бентама («Деонтология, или Наука о морали», 1834), согласно которой действия и значимость людей должны оцениваться в соответствии с приносимой ими пользой (при этом в определении пользы английский моралист исходил из частного интереса человека). Достоевский еще в молодости познакомился с идеями Бентама, ощутив их буржуазно-утилитарную сущность. В письме П. Карепину от 19 сентября 1844 года он писал: «…в Петербурге более, чем где-нибудь, коммерция, покровительствуемая Бентамом». Также Достоевский мог прочитать большую статью о Бентаме, напечатанную в «Библиотеке для чтения» в 1845 году, где отмечалось, что в учении Бентама «ненасытная страсть к выгоде и ее наслаждениям …всегда сопряжена с материальной идеей — полезность».

В 1865 году в русском переводе выходит книга последователя Бентама Д. Милля «Основания политической экономии с некоторыми из их применений к общественной философии». В ней автор утверждал, что мнения и желания людей, устанавливающих способы распределения общественных благ, являются необходимым результатом данного социального строя. Таким образом, существует прямая зависимость человеческих поступков от экономической формации. Эта книга и публикация «Отцов и детей» Тургенева способствовали развертыванию дискуссии об утилитарной этике на страницах журналов «Русское слово» и «Эпоха» в 1864 году («Нерешенный вопрос» Д. Писарева и «Бесплодная плодовитость» Н. Соловьева).