Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Другое дело, почему эта, официальная и вполне правдоподобная версия событий не получила развития в иных свидетельствах современников. В частности, об обыске ни словом не обмолвился отец Ришар, предпочтя ввести в повествование эпизод с некоей безымянной служанкой, которая якобы обратилась к нему как к прокурору Гильотьера с доносом на собственного хозяина. Данный поворот сюжета вызывает сомнения уже потому, что по роду своей деятельности монах-францисканец обязан был прекрасно знать всех жителей подвластного ему пригорода Лиона, тем более прислугу в доме местного палача. Однако эту деталь отец Ришар – сознательно или невольно – опустил, как, впрочем, и более значимый факт ареста банды воров, членом которой вроде бы состояла Маргарита. Являясь судебным чиновником, он, безусловно, хорошо представлял себе ситуацию с местной преступностью – тем более что одна из обвиняемых, как выяснилось в ходе следствия, проживала прямо в Гильотьере. И все же, симпатизируя, возможно, давней знакомой и желая как-то ее выгородить, наш автор умолчал о ее преступных занятиях и обратился к распространенному мотиву служанки-предательницы, известному не только европейской литературе Нового времени[1249], но и куда более ранним, фольклорным нарративам[1250]. Ибо – происходи дело в реальности – любая служанка, прослужившая в доме «месье Анри» хотя бы день, должна была сразу понять, с кем имеет дело: с мужчиной или с переодетой женщиной…

Подобных литературных клише, превращающих документальный, на первый взгляд, текст в художественное произведение, в истории, изложенной отцом Ришаром, можно встретить достаточно. Начнем хотя бы с мотива злой мачехи, своим дурным отношением к падчерице заставляющей ее в отсутствие отца покинуть родной дом. Как и во многих сказочных нарративах о семейно гонимых[1251], в экспозиции истории Маргариты Ле Петур ничего не говорилось о конкретных действиях, вынудивших героиню к бегству, речь шла лишь об адекватных им состояниях – о тяжелых условиях жизни, подтолкнувших ее к подобному шагу[1252]. Дабы подчеркнуть данное противостояние, отец Ришар дополнительно сообщал об отце Маргариты – капитане торгового судна, якобы владевшем некими землями в Америке, что, по определению, предполагало его долгие отлучки из дома. Проверить эту информацию не представляется возможным (она могла как соответствовать действительности, так и оказаться выдуманной автором), однако именно мотив униженной мачехой героини задавал весь ход изложения последующих событий в «Мемуарах» отца Ришара[1253].

Не менее показательными, с точки зрения двойственности интерпретации, являлись и другие элементы рассказа монаха-францисканца – в частности, его сообщение о том, что Маргарита Ле Петур долгое время служила в армии[1254]. Согласно все тому же сказочному канону, истинным героем становился, прежде всего, смелый воин, готовый встретить любую опасность и совершить любой подвиг, начиная с победы над врагом и заканчивая схваткой с разбойниками и освобождением прекрасной пленницы[1255]. Сообщение отца Ришара о продолжительном пребывании его героини в армии, которое мы – при всем его правдоподобии – не можем подкрепить никакими документальными свидетельствами, вполне укладывалось в рамки данного мотива[1256]. Это тем более вероятно, что именно солдат со временем превратился в одного из главных персонажей европейской новеллы[1257], активно развивавшейся начиная с XV в. и отражавшей очевидный интерес авторов к городскому анекдоту, – жанра, в рамках которого, как мне представляется, отец Ришар и описывал события, приключившиеся в Лионе в 1749 г.[1258]

Определенное соответствие Маргариты Ле Петур образу истинного сказочного героя подчеркивалось в «Мемуарах» монаха-францисканца и появлением у нее «чудесных» помощников, которыми последовательно выступали неизвестный кюре, приютивший девушку у себя в начале ее странствий, а затем палач из Страсбурга, встреченный ею в самый тяжелый момент жизни. Без использования этих персонажей автору было бы затруднительно объяснить читателям, при каких обстоятельствах его героине удалось не только без помех вжиться в образ мужчины[1259], но и получить столь странную, на первый взгляд, профессию[1260]. И тогда реалистичность всей истории оказывалась бы под угрозой. Впрочем, современники отца Ришара в любом случае могли легко заподозрить в его рассказе вымысел хотя бы потому, что для авантюрного романа и новеллы XVIII в. одним из основных являлся мотив случайно встреченного героем человека, который на поверку оказывался ему крайне необходим[1261].