Дела святейшие

— В двадцать два года Ефросиния волей обстоятельств оказалась правительницей Полоцкого княжества.

— Как это? — спросила Даша.

— Вот так и убил бы! — рыкнул на нее Иван. — Нет, я все-таки поставлю вопрос о лишении тебя диплома, неуч.

— Ты мне, мне рассказывай! — воскликнула Рогнеда.

— Полоцкие князья после смерти Владимира Мономаха перестали считаться с князьями киевскими. Тогда Мстислав Владимирович напал на Полоцк, потрепал его основательно и сослал детей и внуков полоцкого князя в Византию. Чтобы охолонули маленько. Но киевляне правили недолго. И десяти лет не прошло, как собралось полоцкое вече и призвало на княжеский престол младшего и единственного оставшегося в Полоцке брата Ефросинии — Василька. Тот был слишком юн, и потому власть в руки пришлось брать сестре, то бишь Ефросинии. Теперь понятно?

— Теперь — да. — Полетаев снова сделал попытку подняться. — Дальше уже не интересно, идемте.

— Рассказывай дальше, — снова попросила Рогнеда.

— Правила она долго и очень удачно, — продолжал Иван, — сделала для своей земли необыкновенно много.

Все опять посмотрели на Дашу. На этот раз она притворилась, будто не замечает направленных на нее укоризненных взглядов.

— И тут мы возвращаемся к тому, с чего разговор, собственно, и начался. Полоцкий крест — это всеправославная святыня, драгоценная реликвия вселенского христианства. Шестиконечная форма символизирует первобытный свет — шесть дней сотворения мира. Изображения на кресте иллюстрируют почти всю историю Нового завета и древней церкви. Задумала Ефросиния Полоцкая подарить такой шестиконечный напрестольный крест Спасскому собору. Были выделены гигантские по тем временам деньги — 140 гривен, сумма, равная налогу с небольшой области. Привезли кипарис, золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг. Из Византии доставили частицы святынь, которые должны были быть помещены в реликвию:

кровь Христа, древо животворящее, камень от гроба Пресвятой Богородицы, частицы мощей святого Дмитрия, великомученика Пантелеймона и иных угодников Божьих. Надо заметить, равного этому кресту по ценности даже в те времена ничего не было. Высекли на нем страшное проклятие тому, кто осмелится унести крест из монастыря, а уж тем боле продать его: «Пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто, и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он...» Ну и так далее, еще строки три всяческих страшных проклятий.

До середины XIII века крест хранился в Спасском соборе Ефросиньевского монастыря. Около 1263 года, когда Полоцк был включен в состав Великого княжества Литовского, смоленские войска, захватившие Полоцк, перенесли его в Смоленск, чтобы реликвия не досталась врагу. Только после взятия Смоленска в 1514 году Василий III перевез крест Ефросинии Полоцкой в Москву.

Во время Ливонской войны Иван Грозный вспомнил и о кресте, и о надписи на нем, что не должен тот покидать стен монастыря. Тогда повелел крест обновить и пообещал вернуть его на место, коли отвоюет у Великого княжества Литовского Полоцк. В 1563 году Полоцк был взят штурмом, и крест вернулся в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. Но поскольку продолжалась война с Польшей, посчитали разумным перенести реликвию в Софийский собор, похожий на крепость, где и прятали в нише, которую наглухо закладывали во время вражеских нашествий. В 1579 году Полоцк был захвачен Речью Посполитой, и крест находился во власти униатов вплоть до 1841 года, пока эту чертову унию не упразднили. Потом на радостях его провезли по городам России, после чего вернули в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. С 1928 года его выставляли в Минске, затем отправили в Могилев, куда планировали перенести столицу Белоруссии, поместили ни много, ни мало в сейф Могилевского обкома или горкома партии, откуда в 1941 году он и пропал. Существует несколько версий его исчезновения. По одним — его вывезли фашисты, по другой...

— Как у вас здесь весело! — послышался голос с сильным прибалтийским акцентом.

— Матерь Божья, еще одна звезда на нашем небосклоне, — простонала Даша. — Да что за день сегодня такой...

Лия подтянула из-за соседнего стола еще один стул и втиснулась между Полетаевыми.

— Привет, меня Лия зовут.

Полетаев-младший едва кивнул:

— Очень приятно. Стас.

Полетаев-старший сидел молча.

— Приветствую вас, молодая дама, и рад, рад снова видеть. — Оганесян церемонно раскланялся. — Слушайте, а может, еще один стол придвинем? А то вкушать в тесноте...

Даша глянула на довольного Оганесяна так, что даже Рогнеда поежилась.

— Ты чего сюда приехал, вкушать или крест искать?

— Какой еще крест? — Лия вертела головой, пытаясь понять, на кого из мужчин в случае чего можно опереться.

— Тебя это в любом случае не касается!

— Как это не касается? А договоренность? Моя десятая часть...

— Так десятая часть наследства.

— А разве сокровища, которые вы здесь собираетесь искать, — не часть наследства?