Дела житейские и духовные: Мудрость, доброта и юмор духовников и старцев XIX–XX веков

Я говорю: «Вы хотите получить разрешительную молитву и сохранить иконы — на эту сделку я не пойду, так вы не спасетесь. Вы крали у других людей?» — «Да, крал у своих знакомых». — «Так идите домой, соберите все краденое в чемоданы и ходите по знакомым. В почтовый ящик не кидайте, звоните в дверь, объясняйте, в чем дело, и отдавайте краденое. А если вас спустят с лестницы, подберетесь и скажете: “Так мне и надо” — и пойдете к следующему. Когда вы можете вернуться?» — «Часов в десять вечера».

Полночь прошла, его не было. Я думал: «Неудивительно — струсил». На следующий день около десяти утра появился. Говорю: «Мы же договаривались на вечер». — «Да, — говорит, — но у меня столько краденого было, что я только теперь управился, и последнее я вам принес — это ваши иконы».

Поэтому, когда теперь я вижу эти иконы, когда я молюсь перед ними, эти иконы для меня означают спасенного человека, и радость берет и особенная ласка к этим иконам: они спасли живого человека от лютой погибели.

Святой Никита Новгородский

— Другая икона у нас есть, святого Никиты Новгородского. Она, можно сказать, позор моей жизни. Я был в Новгороде, и мне подарили бумажную икону святого Никиты. Она мне ничего особенного не говорила, и я положил ее в ящик.

Кто-то однажды искал икону этого святого, я обрадовался: «Вот, возьми, мне она не нужна». А потом мне стало стыдно: святой Никита в образе этой бумажной иконы ко мне пришел, а я ему говорю: «Ты мне не нужен, и я тебя отдам кому-нибудь, кто тебя хочет». Я стал молиться ему, просить у него прощения.

Прошел год, другой, как-то раз приезжаю в Москву, меня на вокзале встречает владыка Ювеналий и говорит: «Мы сейчас прямо едем на вокзал, потому что завтра праздник Никиты Новгородского. Мы едем в Новгород». Я подумал: «Вот, пришел суд».

Мы приехали, я принимал участие в богослужении, сначала приложился к раке, молился ему, объяснил ему все снова, хотя он, наверное, все знал, и тоже принимал участие в службе.

И в конце службы владыка Антоний, который сначала был Минский, потом стал Новгородский и Петербургский, вышел из алтаря, выносит икону святого Никиты и говорит: «Мы так рады, что ты у нас послужил, и вот тебе икона святого Никиты с частицей его мощей».

Я подумал: «Ну, значит, святой Никита меня простил». Я на эту икону смотрю, и у меня душа радуется, так я ему благодарен за его доброту и ласку. И много еще есть икон, которые, так или иначе, дороги нам.

Ангелы и митрополит Антоний Сурожский

Клирик Успенского кафедрального собора в Лондоне, протоиерей Максим Никольский вспоминал о митрополите Антонии Сурожском:

— Обыкновенно владыка брал отпуск летом и уезжал из Лондона, чтобы побыть одному, чтобы ему никто не мешал, никто не знал куда. Целый год он принимал людей в храме, служил, в его дверь без конца звонили и знакомые, и незнакомые.

Бывало так: звонят, владыка идет открывать. Дверь открывается, и посетители видят, что перед ними стоит старичок в ношеном подряснике, в сандалиях на босу ногу. Люди думают — стоит привратник.

«Мы пришли поговорить с митрополитом Антонием». — «Да, а что?» — «Это не твое дело, зови митрополита Антония». — «Это я». — «Ах, вы, да? — И в недоумении осматривают его с ног до головы: рваный подрясничек, босые ноги. — Ах, простите». Владыка их приглашает в храм, и они разговаривают.

Но когда он летом уезжал, то в соборе не знали куда. Однажды перед такой поездкой отец Михаил Фортунато спросил его: «Владыка, а если что-то случится и нужно будет вызвать вас, как мы это сделаем?» Ведь тогда еще не было мобильных телефонов. Владыка ответил: «Ну, ничего, ничего, если случится, я приеду». А кто-то подходит и говорит: «Отец Михаил, если будет надо вызвать владыку, то ангелы призовут его сюда».

Истории о епископе Василии (Родзянко)

(1915–1999)

Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов) писал о епископе Василии (Родзянко): «Владыка Василий всю свою жизнь, почти восемьдесят пять лет, свидетельствовал о Христе, Сыне Божием, Спасителе мира. Надо признать, что делал он это упорно и неутомимо: в тюрьме и на свободе, в эмиграции и в России, в личных встречах с людьми, по телевидению и радио; и даже самим своим видом — старца-епископа — огромного, могучего духом и телом, бесконечно доброго человека, пришедшего к нам словно из иного мира».

Старая машина