Дела житейские (сборник)

– Ваша мама идет на поправку. Вы знаете, у нее оказалось на удивление крепкое сердце, оно почти без последствий выдержало такие нагрузки во время инсульта. Для ее возраста просто феноменальное сердце. Теперь ей можно уже начинать заниматься лечебной гимнастикой, с одновременным интенсивным медикаментозным лечением. Ну, а недельки через две, как я вам и говорила, можно и на выписку.

– А там… после выписки… что с ней делать? – в прострации спросила Анатольевна.

– Дома, ее надо будет снова учить ходить, держать ложку. Первое время за ней придется ухаживать как за маленькой. Да вы и сами сейчас все увидите, в палате. Процесс выздоровления после инсульта очень долгий. Большинство не выдерживает как раз из-за сердца. Но в вашем случае с сердцем полный порядок, оно у нее как у тридцатилетней…

Сердце… крепкое сердце, вот в чем все дело. Да и как может быть иначе, оно у нее никогда не болело, ведь мать тоже никогда ни за что, и ни за кого не переживала, и детей своих так воспитала. Потому оно у нее и оказалось крепче некоторых прочих органов. Крепче той же головы, которая видимо сильно «перенапряглась» в свое время, обдумывая хитроумные способы незаметного обвеса и обсчета покупателей, укрытия дефицитных товаров, перепродажи их по завышенным ценам, и прочие торговые хитрости времен «развитого социализма». Вот и сейчас, несмотря на вроде вполне нормальный внешний вид (медсестра честно отработала данные ей Анатольевной деньги, потому мать и регулярно подмывали и кормили с ложечки), так вот с головой у матери были явные нелады. Она не узнала родную дочь, а зятя спутала с сыном. Посидев немного рядом с ничего не соображавшей матерью, в палате, где лежало еще с десяток «инсультниц» и посему там царил очень «тяжелый» дух, Анатольевна вновь пошла к врачу. Та её опять «утешила»:

– Не беспокойтесь, это временное явление, память, как и прочие функции у нее постепенно восстановиться. Но чтобы этот процесс шел быстрее, желательно чтобы с ней постоянно находились родственники, разговаривали с ней, напоминали различные эпизоды из их совместной жизни…

Наконец, по реакции Светланы Анатольевны, на все эти «радостные» известия, врач догадалась, что дочь вовсе не рада частичному выздоровлению матери. И после ее просьбы назначить лечение с тем, чтобы как можно дольше продлить ее пребывание в больнице, она тоже заговорила по иному:

– Поймите, все равно вечно она у нас здесь быть не сможет. Потому вам все равно придется что-то решать. Если вы не можете взять ее к себе… ну не знаю… у нас это случается крайне редко, чтобы при живых родственниках, причем ближайших… В таком случае остается либо платный пансионат для престарелых больных, но это очень дорого, либо дом престарелых, где ее будут содержать за ее же пенсию, но там, сами понимаете, за ней надлежащего ухода не будет и шансы на выздоровление существенно снизятся. Но я еще раз повторяю у вашей мамы очень крепкое сердце… Последней фразой врач явно давала понять, что рассчитывать на скорую кончину матери не стоит, даже поместив ее в дом престарелых.

Всю дорогу назад Анатольевна находилась в состоянии отрешенного смятения. Она отказывалась верить, что такое могло случиться именно с ней. Да такое случалось со многими и даже худшее, но она никогда не сомневалась в своей абсолютной везучести, а также во всесилии «фиолетовой» философии, которую можно охарактеризовать словами известной песни с добавлением: «Не лезь на самый верх, не опускайся вниз… а главное ни о чем особо не переживай». Она так и жила все пятьдесят своих лет и относительно неплохо жила, во всяком случае куда легче большинства ее знакомых, подруг, окружающих… Но сейчас как бы судьба решила расквитаться с ней за всю ее предыдущую везучесть: за институт в который она поступила умело списывая на экзаменах, за три языка, которых она едва знала, но тем не менее, имела право их преподавать, за любовников, московскую прописку, квартиру, левый заработок… Сейчас ей предстояло принять мучительное решение. Да-да, мучительное, ибо впервые в жизни она не могла поступить «фиолетово» на все сто процентов – отправить мать в дом престарелых, так же как не могла поступить стопроцентно, что называется, по человечески – взять мать к себе домой.

Когда приехали домой, Светлана Анатольевна оповестила дочерей:

– В общем так, девки, если не хотите, чтобы бабушка жила у нас в квартире, ее придется устроить либо в пансионат, но это не дешёвое удовольствие, либо сдать в дом престарелых за ее же пенсию. Второе, конечно, дешевле, но там ее лечить не будут, это значит отправить ее умирать. Потому я приняла решение раскошелиться на пансионат. В связи с этим каждой из вас придется сократить свои личные расходы. И еще, больше я одна бабушку навещать не буду. Разработаем график, каждые две недели к ней будут ездить кто-то из нас троих и дядя Костя.

– И это надолго? – скривив губы в крайнем неудовольствии, осведомилась старшая дочь.