Делай со мной что захочешь

Она прошла еще с полмили по асфальтированной дороге и затем свернула на подъездную аллею, которая вела к дому. Осторожно. За ограду не заходить. Частное владение. Она не оглянулась, ни разу не оглянулась. Подойдя к дому, она открыла незапертую дверь, затянутую сеткой, вошла внутрь и постояла немного, глядя в пустоту, а в уме ее звучали обрывки вскриков: когда это было, кто, так, значит, — ты, это те, которые?..

5. Как всегда безукоризненно одетый, он взбежал по ступеням террасы; в руках, как всегда, он нес чемоданчик, но лицо его на этот раз было замкнутое, мрачное; он видел, что она стоит за сетчатой дверью, и улыбнулся, но как-то неубедительно. На нем был костюм, который он, очевидно, купил в городе, — из бежевой, цвета верблюжьей шерсти ткани, — и легкий, летний свитер.

Он тотчас спросил:

— Почему ты не отвечала на телефонные звонки?

Элина молчала.

— Я уже решил, что телефон испортился. Но телефонистка проверила и сказала, что нет, он исправен, а я звонил тебе раз десять вечера и сегодня утром… Я очень рад, что ты в порядке, но… — Он по-прежнему пытался улыбаться. Опустив на пол чемоданчик, он положил свернутую газету, повернулся и посмотрел на нее. — Ты в порядке, Элина? — спросил он.

Элина заметила, что у него дергается веко.

— Да, — сказала она.

— Тогда почему же ты не отвечала на телефонные звонки?

— Я не знаю, — сказала она.

— Боже мой, Элина… мне пришлось бросить работу, я так волновался и… я все время думал о том, что ты здесь одна, а я… почему ты не отвечала? Почему?

Медленно, тщательно выговаривая слова, она произнесла:

— Я уезжаю.

— Ты — что?

— Я уезжаю. Я здесь больше не останусь. Я хочу уехать, — сказала она. Но произнесла она все это, тщательно выговаривая слова. Марвин стоял и смотрел на нее, снова попытался улыбнуться — в улыбке была ярость, недоверие, — затем прошел мимо нее в длинную гостиную, словно и не слышал ничего такого. Элина последовала за ним. — Пока тебя не было, кое-что произошло, — сказала Элина, обращаясь к его спине: заученные слова сами слетали с ее языка. — И я… я решила, что должна уехать.

Он в задумчивости чмокнул губами, словно что-то прикидывал.

— Значит, ты хочешь переехать в другое место.

— Да.

— Со мной или одна?

— Одна.

— И как это следует понимать?..

— Я не могу больше оставаться замужем за тобой.

— А почему?

Элина ничего не видела — она смотрела на него и, однако же, словно бы его не видела. Она вдруг почувствовала, как ее затопил яркий свет, ослепил. Они оба молчали; наконец заговорила она:

— …потому что я… может произойти беда, если я останусь здесь. Со мной может что-то случиться.

Хотя мысли ее и путались, она все же заметила, как он изменился в лице от сознания, что это действительно может произойти, словно он вдруг все понял.

— Что? — спросил он. И в голосе его звучало недоумение. — Что такое ты говоришь?.. Я тебя не понимаю.

— Я не могу это обсуждать.

— Ты не можешь это обсуждать?! Что это значит? Что-то с тобой случилось?

Она увидела, как его взгляд упал на пол, к ее ногам и снова поднялся к ее лицу. Он был растерян — смотрел на нее и пытался понять, что происходит.

— Если я здесь останусь, со мной может что-то случиться, может произойти беда, — сказала Элина. — У меня может возникнуть желание покончить с собой… Или может случиться, что кто-то меня обидит. Я должна уехать от тебя, иначе…

— Тебя кто-то обидел, — ты это хочешь сказать? Кто-то посмел?..

— Нет. Я просто не хочу умирать. Не хочу, — сказала она. — Я… я не хочу навлечь на себя беду… Я не хочу превращать кого-то в убийцу…

— Элина, я ничего не понимаю. О чем ты говоришь? Тебя заставляют принять это решение, да? Он связался с тобой?..

Она смотрела на него непонимающим взглядом. Потом поняла. И с презрением сказала:

— Вовсе не обязательно, чтобы кто-то учил меня, как поступать.

— Но он связался с тобою? Нашел тебя здесь?

— Нет.

— Это он уговорил тебя? Ты собираешься выйти за него замуж?

— Я же сказала — нет, нет, я даже не думала о нем… вовсе не обязательно, чтобы он… вовсе не обязательно, чтобы он учил меня, как поступать, — сказала Элина. Она прижала руки к лицу — оно пылало. Она сама не знала, что она чувствует: ярость, стыд, волнение. Внезапно на нее снова обрушилась слепота, и какую-то секунду она ничего не видела, лишь чувствовала какую-то непонятную радость оттого, что все стерлось, исчезло из поля ее зрения, — остался только мужчина, который стоял и внимательно смотрел на нее.

— Он тебе ничем не угрожает, нет? — наконец спросил Марвин.

— Нет.

— Ты с ним об этом говорила?

— Нет. Я же сказала — нет.

— Но он… Он знает, где ты, да?