Делегат грядущего

Вода арыков была подобием кровеносной системы, в которой ничего нельзя безболезненно изменить. Кто решится перераспределить пути крови в человеческом организме? Но Хурам пошел к голове канала и уже не мог вернуться отсюда, не произнеся решения — точного, правильного, единственного.

В двух километрах от кишлака аллея уперлась в широкий, обрамленный земляным валом ров магистрального канала. Его вода шла к другим кишлакам. Шлюз кишлака Зарзамин забирал от него ровно столько воды, сколько требовал план водопользования, утвержденный самим Хурамом. Если бы поднять выше тяжелый опускной щит, в зарзаминский канал устремилось бы больше воды, и задача была бы решена. Но Хурам ни за что не посягнул бы на воду других кишлаков. Он остановился у самого головного шлюза и, сунув руки в карманы, задумался, глядя на застывшую в стремительном изгибе волну, бьющую из-под щита.

Дехкане в ожидании расселись вокруг на траве и жевали неведомо откуда извлеченные урючные косточки и изюм, закладывали под язык крупитчатый зеленый табак, переглядывались, молчали.

Воду для неорошенного участка действительно взять было неоткуда. Та, что полагалась по плану, давно ушла, растраченная невесть на что, ее не вернуть.

Шлюз отбрасывал тень на упругий изгиб волны под щитом, и только здесь вода казалась не рыжей, а темно-прозрачной. Хурам, мучительно думая, видел перед собой только одну эту тень. И от тени возникло решение — простейшее из всех возможных, то единственное, которое он искал. Хурам поднес руку ко лбу, отвел назад пыльные волосы:

— Рафикон! Ночная вода зря уходит от нас. Будем поливать ночью.

Дехкане сдержанно зашептались. Как никому не пришло это в голову раньше? Но раис поспешно сплюнул зеленую слюну подъязычного табака:

— Ночью? Что говоришь? Кто будет поливать ночью? Ночью дехкане спят.

Шепот сразу затих. Хурам мгновенно почувствовал в руках ту тяжесть, от которой сжимаются кулаки:

— Не будут спать. Посменно будут работать.

Раис обернулся к дехканам:

— Слышите, что говорит? Рафик Хурам немножко не знает, как поливать в темноте? Солнце ему придет ночью?

— Молчи, — обрезал Хурам, и лицевые мускулы его напряглись.

Они стояли лицом к лицу, но за спиною раиса была настороженная, сразу возбудившаяся толпа.

— Каждый дехканин принесет с собою фонарь.

— Нет фонарей у нас! — в упор крикнул раис.

— Нет? Хорошо. Политотдел даст фонари. Я сам привезу их сегодня и сам буду с вами всю ночь.

Один из дехкан вскочил раздраженный:

— Не будем работать ночью! Где видано, чтоб люди работали ночью? Никто не будет работать.

— Имя? — надвинулся на него Хурам, и дехканин испугался неожиданной остроты наведенных на него зрачков. — Имя, спрашиваю тебя?

— Какое имя? — пробормотал он, отступая.

— Твое имя… Ну, говори!

Никто еще Хурама таким не видел. Спавшие на лоб его волосы загнулись, как маленькие рога.

— Хаят, — поспешно ответил дехканин и, только отойдя за спину раиса, решился сплюнуть и проворчать: — Все равно не буду работать.

— Правильно он говорит, — выступил другой дехканин, с черною, клинышком, бородой, — ночью работать нельзя.

Хурам прервал дыхание и на мгновенье прикрыл глаза, чтобы овладеть собой:

— Ты, значит, тоже не будешь?

Дехканин без слова отрицательно качнул головой.

— Хо-ро-шо… — Не разжимая зубов, Хурам раскрыл только губы. — Уходи отсюда!.. — и, стремительно рубанув сверху вниз кулаком, вскинул голову так, что волосы отлетели назад. — Вон уходи! И чтоб тебя здесь больше не было.

Дехканин съежился и, с ненавистью глядя на Хурама через плечо, медленно, не отрывая от него взгляда, побрел вдоль аллеи в сторону кишлака.

— Хорош! Посмотрите на его волчьи глаза… Я с басмачами дело имел, насквозь вижу таких, как он… Позор вам, рафикон. С кем вы живете?

— Правильно, рафик Хурам, угадал, — раздался в толпе звонкий голос. — Он и был басмачом, только в прошлом году вернулся…

Неожиданная поддержка сразу вернула самообладание Хураму. Он провел ладонью по вспотевшему лбу и медленно оглядел дехкан, напряженно наблюдавших за каждым его движением.

— Рафикон! Я понимаю отлично. Вы боитесь таких, как он. Знаю, почему у вас не работает скот. Знаю, почему не полита земля. Знаю, почему разговоры такие… Но в этом деле я, Хурам, — вы много слышали обо мне — разберусь. И плохо будет байским дружкам, которые есть среди вас… Ваш колхоз в прорыве. Это позор, это голод для ваших жен и детей, это язва на всем районе, это радость вашим врагам, это они, мерзавцы, хотят сесть на вас, как на ишаков… Кого вы боитесь? Неужели вы думаете, что этот раис останется хозяйничать в вашем колхозе? Вот он стоит перед вами, губы кусает, это его друзья… Я в последний раз говорю вам: придется работать ночью, сегодня же ночью, и спрашиваю вас: кто будет работать со мной?