Delete

— Для построения симуляции нужна вычислительная мощность. Чем симуляции больше и сложнее, тем больше нужно мощности. Бесконечно большой вселенной нужна бесконечно возрастающая мощность, а такого быть не может. Поэтому мир-симуляция не может быть бесконечным. То же самое справедливо и для одновременности. Если бы вещи оказывали друг на друга влияние и невозможно было бы четко разделить причину и следствие, то было бы невозможно и создать математическую модель такого мира. Поэтому в симуляции должна быть предельная грань скорости, с которой от одного симулируемого объекта другому передаются сила, информация и так далее. Другой фактор — это разрешение. Вы знакомы с ним по компьютерным играм: монитор поддерживает лишь определенное разрешение. Если оно будет бесконечно большим, то компьютеру потребуется вечность, чтобы построить одно изображение.

— И что из этого следует?

— Творец мира должен решить три задачи: очертить границы пространства, проследить, чтобы воздействия распространялись не бесконечно быстро, и ограничить разрешение, то есть сделать мир как бы пиксельным. И как раз это характерно для нашего мира. Наблюдаемый мир конечен. Скорость света определяет, с какой максимальной быстротой могут распространяться информация и передаваться силы. А постоянная Планка, основа квантовой теории, ограничивает разрешение мира. Мы живем как бы в пиксельном мире. В нем даже время движется маленькими скачками, как будто такты гигантского микропроцессора. — Похоже, писатель оседлал своего любимого конька. — Еще интереснее вот что: мир, который является настоящим, требует законов природы, не допускающих исключений, а симуляция — нет. В искусственном мире вещи в малом масштабе могут вести себя иначе, чем в большом, просто потому, что творцы запрограммировали их такими из соображений простоты. Уже сто лет физики пытаются объединить квантовую механику, описывающую проявления мира на микроуровне, с теорией относительности Эйнштейна, которая моделирует взаимосвязи на макроуровне. Пока что безрезультатно. Если мы живем в симуляции, то им лучше бросить это дело. Еще одно доказательство, хотя и менее сильное, это парадокс Ферми.

— Что это за парадокс?

— Энрико Ферми был физиком. Он, среди прочего, разработал первый атомный реактор. Известен он был тем, что мог провести расчет физической величины якобы на одной салфетке. Однажды он подсчитал, что мы давным-давно должны были встретиться с инопланетянами.

— Разве вероятность этого не ничтожно мала, учитывая размеры Вселенной?

— Вселенная не только велика, но и очень стара. Судя по тому, что мы на сегодняшний день знаем о Вселенной и о возникновении жизни, крайне маловероятно, чтобы мы являлись первыми разумными существами в нашей галактике. Где-то там, далеко, должны быть другие существа, обогнавшие нас на миллиарды лет в техническом развитии. И даже если им никогда не удастся создать космический корабль, преодолевающий скорость света, то за имевшееся у них время можно было бы давно колонизировать всю галактику и посетить Землю. А мы бы уже нашли следы их пребывания.

— Может быть, и посетили, — вмешался Варнхольт. — Может быть, они все еще здесь, но мы их просто не замечаем.

— Предположим, однако это маловероятно. Как бы там ни было, возможное объяснение таково, что их нет, потому что этот мир создан специально для нас. Симуляция второго вида была бы слишком затратной и абсолютно ненужной в эксперименте над людьми.

— Но почему тогда Вселенная такая большая? — спросил Варнхольт, который, похоже, был восхищен ходом мысли писателя.

Карлсберг пожал плечами.

— Кто знает? Возможно, чтобы нас запугать. Наверное, мы бы слишком возгордились, если бы знали, что Вселенная создана для нас одних. Но не исключено, что все звезды и галактики вокруг нас — банальные декорации, причем наскоро запрограммированные. Это объяснило бы парочку других космических загадок. Например, почему галактики содержат намного больше массы, чем та, которую мы можем наблюдать.

— Значит, вы считаете Вселенную, так сказать, искусственной конструкцией? — спросил Айзенберг.

— Аргументов, разумеется, недостаточно. Однако то и дело эта мысль меня навещает. В конце концов, я же писатель и создаю искусственные миры. Если бы мы были персонажами одного их моих романов, то не заметили бы этого факта.

— Но мы ведь сидим здесь, в вашей гостиной, — вмешалась Морани в разговор. — Вот эта чашка в моей руке — однозначно настоящая, не так ли?

— Можем ли мы быть в этом абсолютно уверены? В конечном счете то, что мы считаем реальностью, лишь интерпретация мозгом сигналов от органов чувств. Когда я читаю книгу, то возникает мир, описанный автором. Точно так же — и в плоскости мысленного восприятия. Это же происходит, когда вы спите. Вам когда-нибудь снился сон, в котором вы на все сто процентов были уверены, что бодрствуете? Реальность не настолько объективна, насколько нам хочется думать.