Delicate (ЛП)

Ладно, весьма неловко. Конечно же, Роза не любит меня. Она мне как младшая и самая любимая сестренка, о которой я всегда мечтал. Я чувствую с ней духовную связь, какой нет ни с одним из семьи Уизли, даже с Виктуар. Я люблю Розу, но я не влюблен в нее. Это просто неправильно. И я уверен, что она тоже не любит меня. Может быть, она и была по глупости когда-то в меня влюблена. У каждого в жизни случалось подобное. Мне когда-то нравилась Гермиона (весьма странно прозвучало, признаю). Но если Скорпиус думает, что я тот, в кого она влюблена, то он еще более глуп, чем я считал.

— Заткнись, — говорю я, — ты так ничего и не понял? Если она влюблена в меня, то почему отправила меня на твои поиски? Почему она в Мунго зовет тебя? Роза достаточно сильная, чтобы родить этого ребенка сама, но она хочет, чтобы ты был рядом. И если ты упустишь этот шанс, она никогда не простит тебя, я никогда не прощу тебя, и ты сам себя никогда не простишь. А теперь давай, нам пора в Мунго.

Он ничего не отвечает. Думаю, он и так понимает, что я прав.

*

Дерьмо. Двойное дерьмо. Тройное дерьмо. Просто целая куча дерьма.

Почему так больно? Спустя почти три часа у меня закончились все мои плохие поступки, за которые меня стоило бы наказать. И поверьте, я далеко не святая.

— Мама, больно! — бессильно плачу я и жду, когда же она скажет «так и есть». Но этого не происходит. Она просто смотрит на меня так, словно чувствует мою боль, как свою собственную, так что я сжимаю ее руку, пытаясь найти силы для нас обоих. Разве эти схватки не должны закончиться? Когда уже я рожу? И где, черт возьми, Скорпиус?

Зачем я переспала с ним? Ничего хорошего не выйдет, если переспать с врагом. Ни-че-го. И рождение ребенка Малфоя, вероятно, будет даже более болезненным, чем рождение обычного ребенка, словно он является чистейшим злом и дальше в том же духе. Потому что это то, чем является Скорпиус Малфой — чистейшим злом. Он это сделал со мной! И его даже нет здесь, чтобы полюбоваться на дело рук своих! И если у меня будет мальчик, я назову его Люцифером.

Дверь открывается и на пороге появляется целительница Джози Торн, лучащаяся доброжелательностью и готовая сказать мне, насколько сантиметров я теперь раскрылась. Мне казалось, что она мне понравилась, но теперь я понимаю, что испытываю к ней чистейшую и незамутненную ненависть. Я сижу на кровати, теперь так боль меньше чувствуется. Она ощупывает шейку матки.

— Восемь с половиной, — улыбается она. — Ты почти у цели.

Не знаю, чего она ждет от меня, что я спою Дикси или еще что-нибудь, но ей определенно кажется, что я должна быть счастлива. Мне же хочется плюнуть ей в лицо, но это может вызвать новые проблемы. Она снова уходит, говоря, что вернется через двадцать минут.

— Скоро, — уверенно говорит мама, — скоро все закончится.

— Я хочу, чтобы это случилось сейчас! — плачу я. — Акцио! Попробуй наложить Акцио! И он просто вылетит! С плацентой и всем остальным!

— Дорогая, не думаю, что это сработает, — говорит мама, а Джинни прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Но ведь может сработать. Интересно, пробовал ли кто-нибудь? Нельзя узнать, не попробовав, верно?

— Где моя палочка? — требую я.

— Ты оставила ее дома, — отвечает мама.

— И они не разрешают будущим мамочкам проносить палочки в палату, — говорит Джинни. — Кто знает, кого те могут убить, окажись у них в руках палочка.

У меня уже в списке человек двадцать, кого я готова убить к этому моменту, включая бесчувственного уборщика, который вошел, когда целительница Торн проверяла насколько сантиметров увеличилась матка с час назад. И, конечно же, сама целительница Торн тоже его ненадолго бы пережила.

— Как вы решились завести еще детей после всего этого? — кричу я от боли.

— Рон хотел мальчика, — пожимает плечами мама.

— Гарри хотел девочку, — отвечает Джинни. — На третий раз нам повезло.

Ну уж нет, если не дай Мерлин, Скорпиусу захочется мальчика, а родится девочка, то ей придется сменить чертов пол, но я никогда не пойду на это еще раз! Бабушка Молли делала это семь раз… семь! И дважды за день! Да она суперженщина. Никогда еще я не испытывала к ней большего уважения, чем сейчас. Время от времени она вместе с бабушкой Джейн заглядывают в палату, но не задерживаются надолго, потому что целительница Торн продолжает проверять меня.

Сорок минут спустя целительница Торн говорит, что у меня десять сантиметров. И пришло время тужиться.

— Я не готова тужиться! — кричу я, хотя при восьми сантиметрах я была уже более, чем готова к этому. — Мне нужен Скорпиус! Я не могу пока тужиться!

— Роза, ты не можешь дальше тянуть, — говорить мама. — Скорпиус скоро будет здесь!

— Ты ничего не знаешь! — плачу я, и слезы текут по щекам, и это не только от боли. Скорпиус должен быть здесь.

В этот момент дверь в коридор распахивается, и Скорпиус оказывается на пороге, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться.

— Р-роза… я… только… узнал… и… прости… — он задыхается и хватает меня за руку.

— Это… хорошо… ты… здесь… сейчас, — выдыхаю я, пытаясь отдышаться.