Деликатная проблема (СИ)

— Господин Карпушкин, почему не поехали на вызов сами?

— У меня было много работы.

— Но согласно вашим должностным обязанностям, на происшествия должны выезжать вы.

— На самом деле я не особо вчитывался…

Настроение стремительно падает. Мы отчитываемся, как провинившиеся школьники.

— Скажите, как называется отдел, в котором вы работаете?

— …

— Сформулирую вопрос по-другому: что написано на табличке на двери вашего кабинета?

— ОТ, ТБ и ОС.

— Как расшифровывается эта аббревиатура?

— Охрана труда, техника безопасности и охрана окружающей среды.

— Вчера я застал интересную картину, сегодня прошу разъяснить ваши действия. Как получилось, что специалисты охраны труда, которые первыми должны подавать пример, соблюдая нормы безопасности, переходили оживленную трассу в неположенном месте?

Первой взрывается Утюжкова.

Глава 20

— Мы вам что, дети, что ли? Что за подход такой издевательский? Такие вещи надо обсуждать один на один, не смешивая людей с грязью на глазах друг у друга! Не нравится, как мы работаем — сказать прямо! Что за «В каком отделе вы работаете», это же просто возмутительно! Еще и АКС устроили, зачем?

Ванюша мешкает, и я так зла, что вместо того, чтобы ему просто помочь, перехожу на немецкий сама.

— Госпожа Утюжкова и я считаем, — звенящим от негодования голосом начинаю я, — ваш подход неприемлемым. Допрос, прилюдное унижение сотрудников, организация АКС с сотрудниками Базы не для решения текущих вопросов или ознакомления с ходом работы, а для подрыва авторитета руководителя и каждого из здесь присутствующих. До вашего прихода отдел функционировал так, как ему было удобно, пусть мы вылезали из своей сферы ответственности или брали чужую, но делалось все это добровольно и без навязывания, и что самое главное — ни разу к работе нашего отдела не было нарекания!

— Нельзя называть хаос работой.

И Ванюша не мог выбрать худшего момента, чтобы перевести последнюю фразу Леманна.

— Знаете что? — Утюжкова демонстративно встает и захлопывает свой ежедневник. — Я не позволю так с собой обращаться! Я шестнадцать лет в этой сфере работаю без единого замечания, и я не позволю, чтобы мне в лицо бросали такие слова! Есть проблемы — вызываете к себе в кабинет и обсуждаете их тет-а-тет, не устраивая прилюдной порки! Не знаю, сколько лет вы там работаете руководителем, но явно недостаточно, чтобы не знать таких вещей или хотя бы особенности работы отдела охраны труда. Я в этом фарсе больше не участвую!

Она уходит, хлопнув напоследок дверью. Мне хочется поступить также, но мне нужна эта работа, поэтому я остаюсь.

— Еще кто-нибудь хочет высказаться? — интересуется Леманн.

— У вас пятно от кофе на рукаве, — вдруг звонко говорит Майка. — Похоже на ежика. В тумане.

Я во все глаза смотрю на подругу, не веря, что она умудрилась ляпнуть такое. Но Майка продолжает безмятежно улыбаться, ничуть не смущаясь от всеобщего внимания.

— Спасибо, — отвечает Леманн. Стоит отдать ему должное: тон его голоса ни на йоту не изменился. — Еще что-нибудь?

— Да. Его можно вывести детским пятновыводителем. Хотите, напишу…

Я с разворота, уже абсолютно не заботясь, как это выглядит со стороны, закрываю ей рот рукой.

— Совещание окончено? Или еще не всех грязью полили? Если всех, то нам пора.

Леманн кивает на дверь.

— Можете быть свободны.

Нам не нужно повторять дважды. Миг — и все дружно высыпают в коридор.

У двери нашего кабинета приходится задержаться: поскольку в отделе никого не оставалось, Карпушкин на всякий случай закрыл дверь на ключ. Мы дожидаемся, пока он нас нагонит и повернет ключ в замочной скважине, затем вваливаемся внутрь, с шумом и гамом обсуждая прошедшее «совещание». Тут и там слышится громогласное возмущение, и пусть я не принимаю в нем участие, мысленно я продолжаю костерить Леманна на все корки.

И тут Майка вновь отчебучивает. Дождавшись относительной паузы, она задумчиво и несколько рассеянно говорит:

— Я вот думаю, как мне сообщить Артуру эту новость?

— Какую? — похолодела я.

Не надумала же она увольняться?

— Что я, сама того не желая, ему изменила (все тут же вытаращили на нее глаза, включая только что пришедшую Утюжкову) — да еще при таком количестве свидетелей?

— Ты о чем?

— О том, что только что сейчас было. Нас всех отымели по полной, а раз так, то иначе как оргией я это назвать не могу!

Секунда-другая на осмысление ее слов. Затем я хмыкаю. Ванюша хохочет, даже Утюжкова улыбается — нехотя, все еще возмущенно, — но улыбается. Напряжение несколько спадает.

Глава 21