Делион. По следам древней печати

В пяти саженях от его туловища находился чудовищный хвост, который наносил рыжему смертельный удар. Он вспомнил, что именно отросток ухвостеня заставил его нырнуть в метафизическое пространство. Галарий сконцентрировался на собственном теле и духе, он чувствовал, как искры эфира возжигают в нем способности. Одна из таких способностей было… То, что было осуждено даже богами. Хромой Часовщик будет в гневе, узнав, что сотворил Галарий.

Хвост ухвостеня начал отдаляться от туловища стража по той же самой траектории. Время начало идти вспять, река обратило свое течение и бесконечные воды возвращались к своему источнику. Долго падающие крупицы песчаных часов начали заполнять верхнюю часть этого измерителя времени. Гниение обратилось в цветение. Галарий чувствовал, что он повелевает временем. На самом деле это было ошибкой, субъективное восприятие человека не влияло на ход времени, скорее он выбирал ту развилку, по которой желал идти.

"Хватит!" — подумал Галарий и все снова встало на свои места.

Он избежал удара хвостом этой твари, вовремя пригнувшись, и не теряя ни мгновения засадил острие своего меча в глаз ухвостеня по самую гарду. Зверь зарычал, его затрясло, то ли от боли, то ли от страха, хотя конечно Галарию казалось, что такие чудовище не испытывали страх. Потому, что они им и являлись. Но на каждый дуб, найдется дерево повыше.

— Давай, давай Каси! — позади себя, рыжебородый слышал крики Ланьена, который уже срубил еще одну опору, поддерживающую крышу. — Страж, уходи оттуда!

Однако, воин почувствовал запах крови. Сил у стража уже не оставалось, он с трудом вытащил из глазницы чудовища свой меч-бастард. Из правого глаза чудища начала вытекать водянистая влага, перемешиваясь с густой темно-бордовой кровью. Помимо прочего, ухвостень еще не затушил собственную шерсть до конца и начал разгораться с прежней силой.

Воспользовавшись замешательством ухвостеня, пока тот выл от боли, Галарий сделал выпад в сторону второго глаза, но попал в страшную ловушку. Ухвостень увернулся и лягнул врага своей лапой. Удар пришелся прямо в грудину Галария, острые когти прорезали доспехи стража, и он чувствовал под своим защитным вооружением липкую теплую влагу. Тварь решила не оставлять дело на потом и сразу же атаковала стража, но Галарий предусмотрительно оставил при себе запасы энергии. Он использовал "Божественный ветер", — порыв ветра чудовищной силы и ухвостень в полном непонимание, перевернулся на спину.

Страж уже хотел побежать, чтобы вспороть брюхо чудовища, но что-то его потянуло за руку и уронило на спину. Он увидел перед собой грубое, изуродованное оспой и шрамами лицо Каси, матерый вояка где-то потерял свое оружие и шлем.

— Страж, бежим отсюда, мать твою! — и как только Каси произнес эту фразу вся крыша амбара начала рушиться, подобно горному оползню.

Часть древесину полетела прямо на ухвостеня, который не ожидал такого поворота событий. Его накрыло толстыми деревянными досками и балками, начала рушиться и другая часть крыши. Больше половины опорных балок была срублена, другая часть балок была серьезно опалена разгоревшемся пламенем.

Ланьена нигде не было видно, скорее всего Каси угрозами погнал из этого опасного и проклятого места своего лорда. Дорогу Галария и Каси преграждал огонь.

— Делать нечего! — выкрикнул Каси и посмотрел на осыпающийся потолок. — Коваль, благослови эту жертву!

Каси прыгнул в огонь и Галарию не оставалось ничего более, чем последовать его примеру. Страж почувствовал себя походным котелком, в которым на огне готовят пищу. Кровь запеклась от жара и прилипала к поддоспешнику, он опалил свои волосы, бороду и пах, словно общипанная курица или забитая опаленная свинья. За своей спиной он слышал грохот сотен досок, падающих на землю, и он бежал, бежал вперед. Где-то замаячила кромешная тьма окружающего мира и Галарий даже в этой ситуации не изменил себе, так и не улыбнулся победе в этом побоище.

— О, милостивая Дева Битвы, — запыхавшийся Ланьен закашлялся от избытка удушающего дыма горящего амбара и попытался вознести хвалу своей покровительнице. — Ты одолел это чудовище страж, оно сбежало.

Галарий устал, сил практически не осталось. Он оглянулся на горящее зернохранилище. Голубой свет Мольвии, вышедший из-за туч, освещал клубы едкого дыма, вздымающегося от амбара. Горящие доски падали, амбар разрушался как карточный домик.

— Не одолел, — ответил страж. — Нам повезло. Его отозвали.

Каси грубо и громко выругался, использовав нецензурные слова всех имперских диалектов. Это можно было назвать настоящим искусством. Остальные рыцари, те, кто остался в живых после этого побоища роптали и в воздухе повис один единственный вопрос Ланьена, который интересовал всех.

— Зачем?

***