Дело № 113

— Уйдемте! — шепнул ему Лагор, который сохранил еще присутствие духа.

И он с силою увлек Кламерана за руку, поддерживая его по пути, так как тот пошатывался, точно пьяный, и хватался за стену, чтобы не упасть.

«Что же это должно означать? — подумал паяц. — Откуда этот страх? Что это за ужасное воспоминание, которое я разбудил в этой грязной душе?»

И он унесся мыслями далеко от действительной жизни, далеко от этой галереи и от бала у Жандидье. Но легкий удар по плечу призвал его к действительности. Перед ним стоял венецианский граф.

— Довольны вы, господин Вердюре? — спросил он его.

— И да и нет, граф, — отвечал паяц. — Нет — потому что мне не удалось вполне достигнуть того, на что я рассчитывал, когда просил у вас разрешения прийти на этот бал, а да — потому что теперь у меня уже не остается ни малейшего сомнения в том, что это два больших негодяя.

— Значит, вы недовольны?

— Нет, я не жалуюсь, граф. Наоборот, я благословляю случай или Провидение, давшее мне лишний повод убедиться в существовании одной тайны, в которой я не сомневался.

В это время несколько гостей подошли к графу и прервали этот разговор. Граф должен был удалиться, но на прощанье с большою сердечностью пожал руку паяцу. А паяц пошел отыскивать госпожу Фовель, которая уже давно покинула галерею. Он нашел ее в зале разговаривавшей с Мадленой. Обе они были чем-то встревожены.

«Отлично! — подумал паяц. — Они обсуждают то, что произошло. Но куда скрылись Лагор и Кламеран?»

Скоро он и их увидел. Они ходили взад и вперед, протискиваясь сквозь толпу, раскланивались и обращались с вопросами то к тем, то к другим.

— Бьюсь об заклад, — проговорил паяц, — что речь идет обо мне. Эти почтенные негодяи выспрашивают у всех, кто я такой. Выспрашивайте, голубчики, выспрашивайте!

Скоро они стали прощаться. Они были так озабочены, столько им нужно было обдумать и обсудить на свободе, что, не дождавшись даже ужина и бросив госпожу Фовель и ее племянницу на произвол судьбы, они откланялись и уехали.

Паяц проводил их до передней и был свидетелем того, как они оделись, сошли с лестницы и вышли на улицу.

— На этот раз довольно, — проговорил паяц. — Теперь уж и мне нечего здесь делать.

И, одевшись в широкую накидку, которая вполне скрывала его костюм, он вышел вслед за ними.

У крыльца стояло много свободных извозчиков, но в воздухе было отлично, морозно, было сухо, и паяц решил отправиться пешком. И он пошел вдоль улицы Сен-Лазар и повернул к Нотр-Дам-Делорет, чтобы попасть поскорее на Монмартр.

Вдруг в ту самую минуту, когда он вступил уже в улицу Оливье, откуда-то из темноты выскочил какой-то человек, бросился на него и, замахнувшись кинжалом, ударил его изо всех сил по руке.

Удар был намечен прямо в грудь, но паяц ловко увернулся, и кинжал сильно поранил ему руку.

— Ах, канальи! — громко воскликнул паяц. И, отскочив назад, он приготовился к защите. Но эта предосторожность оказалась излишней.

Увидав, что дал промах, убийца бросился бежать и скоро скрылся из виду в окрестностях Монмартра.

— Это, несомненно, Лагор, — пробормотал паяц. — Значит, недалеко где-нибудь и Кламеран.

Тем временем рана давала себя чувствовать, хотя и не была особенно тяжелой. Он вытащил из кармана носовой платок и мастерски, точно в госпитале, забинтовал себе руку.

Однако же оставаться на том же самом месте было невозможно, так как было несомненно, что его преследуют. И он не ошибался. Дойдя до Монмартрского бульвара, он пересек улицу и увидал двух человек, которых тотчас же и признал. В тот же самый момент и они пересекли улицу, но несколько повыше его.

— Однако же мне приходится иметь дело с отъявленными негодяями, — проговорил паяц. — Они даже и не стараются скрыть того, что меня преследуют.

И он вошел на бульвар и, не оборачиваясь назад, сознавал, что в каких-нибудь тридцати шагах за ним идут по пятам и его преследователи.

— А все-таки надо отделаться от них во что бы то ни стало, — продолжал паяц. — На их глазах я не могу возвратиться ни к себе домой, ни в номера «Архистратига». Ясно, что они теперь идут за мною по пятам уже не с целью убить меня, а для того, чтобы узнать, кто я такой. И если они узнают, что под этим паяцем скрывается Вердюре, а под Вердюре — сам Лекок, то тогда конец всем моим проектам. Они удерут за границу, так как денег у них на это хватит, — и я останусь ни при чем.

И ему не оставалось больше ничего, как обмануть своих преследователей. Это он и сделал. Дойдя до сквера Искусств и Промышленности, он сразу остановился. Навстречу ему шли двое полицейских, он их остановил и о чем-то спросил.

Этот маневр повлек за собою то, чего он и ожидал. Рауль и Кламеран тоже остановились шагах в двадцати от него, боясь двинуться вперед.

В двадцати шагах!.. Это все, что было нужно для паяца. Разговаривая с полицейскими, он постучался в ворота дома, около которого они стояли, но ворота оказались незапертыми; он раскланялся с блюстителями порядка и быстро шмыгнул в калитку.

Через минуту ушли и городовые. И Кламеран и Лагор в свою очередь подошли к этим же воротам и тоже постучались в калитку.