Дело 581-14/ОДЧ Опасно для человечества. Книга 2

– Найка, прости! Просто для меня это… Чужое, а я сейчас как… Как будто по голым нервам… – Инге ещё что-то говорила, но мне было не до того. Я просто гладил свою девушку, и мне было больно за неё, так что я не вслушивался особо в их слова. Ничего нового они сейчас друг дружке не скажут, а то, что Инге не перестанет считать Найку своей подругой, я знал и так. Вот такая она у меня.

Какая? Да вот такая. Инге за других переживает, а даже когда за себя, то всё равно за других. Знали бы вы, как она мою память расшевелить пыталась! Но как только поняла, что попытки причиняют мне боль, немедленно прекратила и стала даже обходить эту тему.

Боль? Нет, не моральную. Конечно, я уже знал, что моя… не знаю, кем она была по документам, поэтому – моя девушка погибла. Та самая, которую я видел во снах до Инге. Как же её звали… Нет, не помню. Но и за эту, нынешнюю мою жизнь, у меня погибло много друзей. Я буду помнить о ней и о них, без терзаний и боли, потому как пока мы помним павших, они живы. Так на Марсе говорят. Лозунг? Ну-ну. На Марсе такого не ляпните, у на… у марсиан Память – это святое, так что морду набьют влёгкую. Это от Тираны до Теллура с вас пылинки сдувать будут, зная, из какого вы ведомства, а на Марсе в момент огребёте. Лозунг, скажете тоже!.. А если про Первых что-то такое брякнете, то останется только молиться, чтобы кто из Драконов вас не услышал. Вмиг голову оторвут и в задницу засунут, и вся планета за этого Дракона горой встанет. Первые? Это первые колонисты Марса, они, между прочим, и первый бой мантисам дали, могли бы и знать. И Зари бы не было, не будь Первых. Сразу видно, что вы не флотский.

Ну а мы посидели немножко и пошли оттуда. Инвалидная команда. У меня голова раскалывается, Инге ноги не держат, одна Найка в порядке, но толку от неё никакого. По карте она плохо ориентировалась, так что дорогу вроде как я искал. Ну и вышли мы в итоге. Как-то. Не иначе, святой Рудольфио помог. Или лоа, как Инге потом сказала.

Я, честно говоря, какое-то время ещё ждал, что «Заря» выстрелит, но потом понял, что уж раз даже я, не пси ни разу и в броне с мнемоблоком, почувствовал, как Око подыхало, то уж псионики снаружи точно это должны были просечь. Так что расслабился потихоньку.

Вышли мы не у подножья пирамиды, а выше. Это, похоже, технический какой-то коридор был. Перед ним, снаружи, площадка, вроде террасы без ограждения. Видимо, сигналы наших маяков опять поймали, потому что почти сразу от штабных платформ метнулись два флаера. И пока они на форсаже мчались к нам, я поддерживал Инге, обнимал Найку и смотрел вверх, туда, где в небе расцветали салюты от дюз десантных модулей и ранцев мобильной пехоты.

– Десант? – тихо спросила Инге.

– Скорее, спасатели…

– Красиво.

– Ага.

Люблю я эту картинку, ещё со службы. Потому что, если ты это видишь, то значит, ты всё сделал правильно и скоро окажешься дома. С зависших над террасой флаеров к нам спрыгивали медики и «барсы», а мы втроём стояли, задрав головы к небу, и вроде всё было хорошо. Но что-то тревожило, не давало покоя, и только когда кто-то сунулся помочь Инге снять броню, я сообразил. Включил систему и подал команду отменить активацию заряда. И сразу стало как-то спокойнее, знаете ли.

Вот теперь точно всё хорошо.

Палома Инге Розальба Марианна Сонел

Я в жизни так не уставала. Настолько, что мне вот вообще ничегошеньки не хотелось. Даже спать. Медики вкатили мне кучу каких-то инъекций, напоили лекарствами, предложили лечь отдохнуть в медблоке – но я только головой покачала. Ничего я не хотела, побыть немножечко в тишине, и всё. И чтобы никого рядом не было. Так что я вышла наружу, отошла в сторонку и просто села на песок.

Здесь было хорошо. Никто не бегал, не суетился, не приставал с дурацкими вопросами. Засветка на полнеба от посадочных движков угасла, стало видно солнце, ветерком вроде потянуло – холодным, зябким, но чистым. Я вообще больше всего на свете хотела помыться. Наверное, если бы я поискала, то на той же госпитальной платформе нашла душевые, но для этого надо было вставать, идти, кого-то спрашивать… Ничего, потерплю до «Стремительного». На планете нам больше делать нечего, значит, скоро будем там.

Что было, когда Найка бросила гранаты? Ну, там всё просто. Эта тварь реально решила меня убить. Не тело, а душу. Это как вихрь какой-то был, жуткий такой, и он меня пытался с собой утянуть. Но потом там оказалась Найка, которую вроде как тоже затянуло, мы друг за друга ухватились и устояли. Нет, по-отдельности мы бы не справились. А вот вместе… Правда, Найка оказалась очень страшной. Ну, когда я её потом увидела. Когда в себя пришла и начала понимать, что происходит. До сих пор вспоминать стыдно, как я от Найки тогда шарахнулась. А она же не виновата. Ну, то есть… В смысле, я не знаю, почему она решила служить Смерти. О чём думала, из чего выбирала. Нет, мы с ней поговорили потом, но я всё равно толком не поняла, а в душу ей лезть не хотелось. Ну и вот. Найка просто использовала те силы, которые у неё есть. Я – свои, она – свои. И всё.