Дело академика Вавилова

Впрочем, умиление, что разлилось на Западе и Востоке после очередного падения Лысенко, следует дополнить серьезным коррективом. Перемена официального государственного курса по отношению к биологии в СССР в общем-то не имела никакого отношения к давним и многочисленным протестам советской научной общественности против лысенковского диктата. Как почти всегда в России, «революция» пришла сверху. Биологи получили послабление как результат политической борьбы в верхах. Медики и фармакологи говорят в таких случаях о «побочном действии» лекарств. Хрущев опирался на Лысенко — преемники Хрущева выбросили «из игры» благодетеля вместе с его фаворитом. Но коль скоро подлинная наука была все-таки реабилитирована, властям пришлось пойти на некоторые уступки. В 1965 году исполнилось сто лет со дня рождения основателя научной генетики Грегора Менделя. В прежние времена этот факт даже не проник бы на страницы советской прессы, а тут пришлось срочно перекрестить «реакционного австрийского монаха» в «прогрессивного чешского ученого» и отправить на торжества в Брно научную делегацию. При этом не обошлось без курьеза: в составе советской делегации мило соседствовали известный гонитель менделизма академик Н. В. Цицин и поборник учения Менделя академик Н. П. Дубинин. Оба получили в Чехословакии по Большой менделевской медали.

«Весна памяти академика Вавилова» постепенно, хотя и не очень быстро, согревала общественную атмосферу. То в одной, то в другой газете, где от века не вспоминали имени великого биолога, стали появляться статьи о нем, кто-то решился прочитать публичный доклад о Вавилове, где-то имя Николая Ивановича произнесли в ряду других «корифеев науки». Это походило на детскую игру: «холодно… прохладно… теплее… тепло… еще теплее…». Обыватель с оглядкой и опаской привыкал к недавно еще запретной фамилии, которая вдруг замелькала в газетах, зазвучала по радио. Весна памяти Вавилова одних удивила, других порадовала, но кое у кого вызвала и раздражение: «Зачем вспоминать старое». В июне 1965 года Ю. Н. Вавилов (сын), академик ВАСХНИЛ Н. А. Майсурян и автор этих строк обратились с письмам к руководителям Академии наук СССР по поводу взятых у Вавилова при аресте рукописей. Три автора писали: «Недавно один из нас познакомился со следственным делом Н. И. Вавилова. По сохранившимся протоколам обыску удалось установить, какие именно литературные и мемориальные материалы были изъяты в августе 1940 года из ленинградской и московской квартир ученого, а также из его рабочих кабинетов. Мы прилагаем к нашему письму список этих изъятых материалов и просим президиум ходатайствовать о возвращении их из архивов Комитета госбезопасности».

Речь шла о восьмидесяти записных книжках Николая Ивановича, о тридцати девяти альбомах фотографий, о тысяче страниц личной переписки. Среди взятых при аресте рукописей находились, в частности, большая неопубликованная работа «Борьба с болезнями растений путем внедрения устойчивых сортов», которую в 1940 году готовились представить на Сталинскую премию, а также незаконченные труды: «Полевые культуры СССР», «Мировые ресурсы сортов зерновых культур и их использование в советской селекции», «Растениеводства Кавказа», и, наконец, грандиозная книга путевых очерков о путешествиях по Азии, Африке, Европе и обеим Америкам за 25 лет. Кроме того, уже в тюрьме, во время следствия, была начата и завершена большая книга под названием «История развития мирового земледелия», где, как писал Николай Иванович, «главное внимание уделено СССР».