Дело Арбогаста

Катя указала на длинноволосый рыжий парик, и продавщица вышла из-за прилавка. Взяла гребень, причесала Кате волосы гладко и назад, закрепила эластичной повязкой у висков — и все это, не произнеся ни слова. Сначала повязка немного жала, но когда сверху ее придавил парик, это ощущение оказалось даже приятным, потому что с ним пришло чувство общей подтянутости. Хотя вчера в поезде, да и нынче утром на улице никто не обращал на нее особого внимания, в зале суда все пойдет, конечно, по-другому, и, представив себе, как изумятся внезапной перемене в ее внешности будущие наблюдатели, она поневоле улыбнулась. Да и жест, которым она смахнула со лба прядку чужих волос, пришелся ей по вкусу. Но взгляд в маленькое зеркальце, услужливо поданное продавщицей, напугал. Это ведь у Марии были рыжие волосы, подумала Катя, взволнованно вглядываясь в собственное отражение.

— Вам и парик? — как бы между делом спросила продавщица.

Катя кивнула.

Как раз в это время Ансгар Клейн, проснувшись на диване, на низкий столик возле которого он положил часы, обнаружил Катину записку: ей надо кое-что купить, она уже позавтракала и вернется вовремя. Он собирал чемодан и бумаги, включая и те, что забрал вчера на дом из офиса, когда в дверь позвонили. У него был отдельный лифт, и он дождался, пока не разойдутся дверцы. В первый миг ему показалось даже не будто он увидел незнакомую женщину, а словно перед ним предстал призрак. Потому что при всем внешнем сходстве с его гостьей из Восточной Германии оказаться Катей Лаванс эта особа просто не могла.

— Не одолжите ли вы мне немного денег, господин Клейн?

— Ну разумеется. А, можно полюбопытствовать, на что?

— Да вот на этот парик. Или вам не нравится?

— Очень нравится! Прекрасный парик!

У Кати Лаванс теперь были длинные рыжие волосы, расчесанные на прямой пробор. Ансгар Клейн запер за ними дверь квартиры.

— Но, послушайте, исключительно из научного интереса. У вас что, вообще нет денег?

Женщина, которая, пожалуй, все же была Катей Лаванс, хотя и носила теперь зеленое облегающее платье, которого еще вчера у нее не было и быть не могло, застыла на месте и смерила его внимательным взглядом.

— Хотите знать точно?

— Ну, если это вас не затруднит.

— Так: я могу менять по пятнадцать марок в день по курсу один к одному. Мой гонорар эксперта, ожидающийся, естественно, в иностранной валюте, я должна задекларировать и сдать по возвращении в ГДР. Две трети гонорара будут тут же обменены на восточно-германские марки и зачислены на мой счет, а последнюю треть мне переведут на так называемый валютный счет. Улавливаете?

— Довольно муторно.

— Вот именно. Время от времени я буду разменивать эти деньги на сертификаты, чтобы что-нибудь купить в специальном чековом магазине. Есть у нас такие магазины — там можно найти все, но только на сертификаты.

— Ну и ну.

— Вот вам и “ну и ну”. А я подумала, не лучше ли будет потратить деньги прямо здесь. А поскольку мои суточные при покупке этого парика оказались исчерпаны, я с удовольствием возьму у вас в долг на жизнь в Грангате с тем, чтобы рассчитаться по получении гонорара.

— Я с радостью помогу вам.

Пока они обсуждали эту житейскую тему, Катя уже забрала свои вещи и уложила в чемодан, тогда как Ансгар Клейн все еще стоял столбом в передней, с изумлением глазея на гостью.

— А мне казалось, что мы спешим…

Она взяла у Клейна портфель с подготовленными материалами с тем, чтобы они могли снести весь багаж в машину в одну ходку. И лишь когда они уже сидели в машине и собирались тронуться с места, он наконец сообразил задать ей непростой вопрос:

— Полагаю, нас с вами теперь связывает некая тайна?

Катя улыбнулась.

— Я знала, что могу на вас положиться.

Он ухмыльнулся, завел машину и, уже поехав и все еще продолжая ухмыляться, заметил, как она откидывает со лба прядку рыжих волос.

— Расскажите-ка мне об этом парике.

— Я влюбилась в него с первого взгляда. У нас такое ни за какие деньги не купишь. Парик — еще куда ни шло, но рыжий парик — ни за что. А тут — вот он, пожалуйста, у парикмахера в лавке за углом. Профессиональная работа. И волосы настоящие.

— А дорого?

— Чудовищно. Четыреста с лишним марок. А когда мы прибудем в Грангат?

Катя нарочно переменила тему, заметив, что Клейн на нее по-прежнему странновато посматривает.

— Примерно через три часа.

Катя подалась вперед, покрутила колесико зажигалки, дождалась пламени, раскурила сигарету, поднесла ее правой рукой ко рту.

— А разве ваше имя Ансгар не звучит несколько экстравагантно?

— Вы так считаете?

— Безусловно.

— Мой отец никогда не довольствовался малым и в особенности тем, что само подворачивается под руку.

— Прошу прощения?

— В конце концов он осознал свою вину и жил с нею, как я живу с этим именем.