Дело беглого мужа

– Пока да, но дайте срок, все выяснится. А сейчас постарайтесь еще раз с самого начала припомнить все случившееся. Любая мелочь может оказаться ключом к разгадке тайны. Например, не можете ли вы припомнить что-нибудь о машине, на которой вы приехали в Бекерсфильд, а главное, о человеке, который ее вел?

– Нет, могу сказать только, что ему было около сорока лет. Машина – старый «Форд», довольно потрепанный.

– Он не называл своего имени?

– Нет. Когда едешь на попутной машине, дело обычно обходится без взаимных представлений.

– Что же, перейдем к человеку, посадившему вас в машину в Бекерсфильде. Постарайтесь припомнить все, относящееся к нему, мисс Клэр.

– Ну, ему около тридцати лет, может быть, чуть больше. Он сначала проехал мимо меня, потом остановился и подождал, пока я подойду к машине. Я заметила, что он все время смотрел на мои ноги, когда я садилась в машину. Держится он уверенно. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать… – Девушка покраснела.

– Я понимаю, – мягко сказал Мейсон. – Но тем не менее мне нужны подробности. Это очень важно, поймите. Не упоминал ли он случайно в разговоре о чем-нибудь, что могло бы навести нас на след?

– Нет. Знаю только, что он ужасно спешил в Лос-Анджелес. Он сказал, что у него там важное дело. У него темные глаза. Не черные, а скорее темно-карие. Маленькие черные усики. На нем была коричневая фетровая шляпа и смокинг. На рубашке должен остаться след моей губной помады – он прижал мою голову к своей груди, как раз когда я красила губы.

– Где ваша губная помада?

– В сумке. Я сунула ее обратно перед тем, как мы врезались в эту машину, – голос Стефании дрогнул.

– Вы, кажется, упомянули о том, что вытащили ключ зажигания?

– Да.

– Что вы сделали с ним?

– Я… не помню, наверное, тоже положила в сумку.

– Где сумка? – быстро спросил Мейсон.

– Ее вынули из машины. Сиделка принесла ее мне вечером.

– Вы заглядывали в нее?

– Да, чтобы взять кое-какую мелочь.

– Где она сейчас?

– В ящике.

Мейсон открыл ящик тумбочки, достал несколько потрепанную сумку и протянул ее девушке. Она нетерпеливо щелкнула застежкой и, порывшись внутри, протянула кольцо с ключами. Ключей было три. Адвокат внимательно рассмотрел каждый из них.

– Вот этот, – медленно произнес он, – ключ от машины. Два других, по-видимому, от дома.

Взгляд его стал рассеянным, потом снова оживился.

– Скажите, – снова обратился он к девушке, – полиция знает об этих ключах?

– Я сказала одному из детективов, что, когда этот человек стал приставать ко мне, я выключила зажигание и вытащила ключ.

– Он не спросил, что вы сделали с ним?

Девушка рассмеялась:

– Конечно, нет. Он ведь не поверил ни единому моему слову.

– Вы хорошая актриса? – неожиданно спросил Мейсон.

– Понятия не имею, а что?

– Если я сейчас отнесу эти ключи в полицию, это вызовет массу подозрений. Никто не поверит, что вы просто забыли о них. Предположим теперь, что вы ожидаете допроса на суде и рассказываете все с самого начала. Я спрашиваю вас, что вы сделали с ключами зажигания. Вы пытаетесь вспомнить, напрягаете память, потом открываете сумку и перед лицом всех присутствующих достаете оттуда кольцо с ключами. Ну, как?

– Не знаю… Во всяком случае, я могу попытаться.

– Только помните, это должно выглядеть совершенно естественно. Вернемся к нашему человеку за рулем. Можете вы припомнить что-нибудь еще?

– Нет.

– Этот смокинг, – задумчиво проговорил Мейсон, – он не упомянул, по какому случаю он так вырядился?

– Нет.

– А между тем это, несомненно, нить.

– Я вас не понимаю. Многие носят смокинги.

– Попробуйте остановить первые пять тысяч машин, проезжающих на автостраде в десять часов вечера, и посмотрите, сколько человек будут одеты в смокинги.

Глаза девушки почти скрылись под густыми ресницами.

– Да… – медленно проговорила она, – теперь понимаю. Это действительно странно.

– В этом-то все и дело, – продолжал Мейсон. – Это ключ к разгадке любого преступления. Вы отмечаете нечто необычное и, беря это необычное за основу своих умозаключений, переходите от общих положений к определенным частным выводам.

Адвокат помолчал немного, размышляя о чем-то, затем вернулся к прерванному разговору:

– Вы выехали из Бекерсфильда часов в десять, не так ли?

– Да.

– И вы думаете, этот человек ехал с северного направления?

– Я вовсе не уверена в этом. Я просто не заметила, откуда появилась его машина. Ведь автострада делает здесь поворот.

– Был в машине какой-нибудь багаж?

– Я не заметила, но ведь багаж мог быть сзади.

– Не думаю. Вряд ли он успел бы взять его оттуда после катастрофы.

– Пожалуй, вы правы.

– Были у него кольца на руках?

– Да. На правой руке бриллиантовый перстень. Я заметила, что пальцы у него были толстые, словно обрубленные, но ногти ухоженные.

– Значит, он был без перчаток?

– Да.

В дверь постучали. Стефания поморщилась, но тотчас же проговорила:

– Войдите.

Макс Олджер открыл дверь. Молодой человек робко жался сзади.

– Входите же, Джек, – произнесла Стефания, – я не кусаюсь.

Тот нерешительно приблизился к постели. Голос молодого человека, когда он заговорил, прерывался от волнения: